— Я знаю, — сказал он. — Это ерунда.
Они вернулись в дом, сняли одежду и пережили боль оттаивания. Уши Ричера горели, нос и подбородок покалывало. Должно быть, Петерсон и обе женщины-полицейские чувствовали себя так же, но вида не показывали. Гордость граждан Южной Дакоты. Зато шеф Холланд был в полном порядке. Он ехал в обогреваемой машине, где ветер не мог до него добраться. Однако он театрально содрогнулся, как только вошел в коридор. Наверное, испытал облегчение — Джанет Солтер больше не подвергалась опасности.
Женщины-полицейские заняли свои привычные места. Джанет Солтер занялась кофеваркой. Ричер, Петерсон и Холланд наблюдали за ней из коридора. Потом зазвонил телефон. Джанет Солтер попросила кого-нибудь поднять трубку. Это сделал Петерсон, послушал секунду и протянул трубку Ричеру.
— Тебя, — сказал он. — Женщина из военной полиции.
Ричер взял трубку. Петерсон и Холланд вышли на кухню и оставили его одного. Инстинктивное проявление вежливости. Ричер поднес трубку к уху и услышал знакомый голос из Вирджинии:
— Я позвонила парню из военно-воздушных сил.
— И?
— Мы двигаемся в нужном направлении. Медленно, но не из-за того, что это секретная информация. Все наоборот. Та база заброшена и забыта много лет назад. Она исчезла из архивов в незапамятные времена. Никто ничего не может вспомнить.
— Они даже не знают, что там было?
— Все подробности находятся в архиве. До сих пор мой приятель сумел узнать только о трудностях, с которыми столкнулись строители. Проект приходилось несколько раз менять из-за того, что почва оказалась совсем не такой, как они предполагали. Какой-то кристаллический сланец. Ты знаешь, что это такое?
— Скалистое основание, наверное, — ответил Ричер. — Нечто твердое, если у них возникли проблемы.
— Мы получили доказательства проведения земляных работ.
— Не вызывает сомнений. Неплохой результат за первые два часа.
— За один час, — уточнил голос. — Сначала я вздремнула.
— Ты нехороший человек.
— Насколько мне известно, ты не мой босс.
— Что-то еще?
— Я кое-что выяснила о флоридском полицейском по фамилии Каплер. Он служил в департаменте Майами, местный уроженец, ему тридцать шесть лет, его повысили, два года назад он без видимых причин уволился. Долгов и проблем со здоровьем нет. Я узнаю больше, когда получу доступ к архивам полицейского департамента Майами.
— И ты сумела это проделать при помощи «Гугла»?
— Нет, я пользовалась другими источниками. Я дам тебе знать.
— Благодарю, — сказал Ричер. — Что-нибудь еще?
Последовала пауза.
— Мой арестованный молчит.
— Из Форт-Худа?
— Ни слова.
— Где он?
— Его вернули на базу, сейчас он в камере.
— А он жил на базе?
— Нет.
— Таким образом, ему предстоит суд в Техасе по обвинению в убийстве или в измене в соответствии с Унифицированным военным кодексом [29] . В любом случае его дело дрянь. Ему нет никакого смысла давать показания.
— А что бы стал делать ты?
— Какова твоя цель?
— Мне нужны его контакты, которые находятся за пределами штата. С кем он общался, как и почему.
— Почему — это просто. Вероятно, он служил в Ираке или Афганистане, где и соблазнился гуманитарными бреднями, завел новых друзей. Затем им ловко манипулировали. Сотовый телефон, электронная почта или зашифрованный веб-сайт. А вот с кем — это интересно, тут я с тобой согласен.
— И как мне заставить его заговорить?
— Прикажи, ты ведь выше его по званию. Он обучен повиноваться.
— Этого будет недостаточно.
— Его родители живы?
— Да.
— Братья, сестры?
— Младший брат, проходит подготовку в спецназе ВМС США.
— Это хорошо, почти идеально. Нужно отвезти твоего парня на север и предложить ему сделку.
— Я не могу этого сделать.
— Нет, у тебя есть ресурс. Скажи, что ему все равно конец, но кое-какой выбор остается. Домашнее насилие в семье офицеров — вещь нередкая. Никто его не оправдывает, но большинство людей способно такое понять. Скажи ему: если он будет сотрудничать, мир узнает лишь об этом. А если он откажется, всем станет известно об его измене. Для родителей это будет страшным ударом: брату придется уйти из спецназа, школа, где он учился, вычеркнет его из списков выпускников.
— А это сработает?
— У него осталось только имя. Он служил в Четвертом пехотном. Подобные вещи имеют там значение.
Ответа не последовало.
— Поверь мне, — сказал Ричер. — Дай ему уйти с честью.
— Домашнее насилие — это честь?
— По сравнению с изменой.
— Ладно, я попытаюсь.
— И не забывай обо мне, — сказал Ричер. — Мне нужно знать, что ВВС тут построили. Область, назначение, архитектура. И как можно быстрее.
— Что-нибудь еще?
— Ты замужем?
Она не ответила и повесила трубку.
Все шестеро, кто не спал и находился в доме, собрались за кофе. Сама Джанет Солтер, Холланд, Петерсон, Ричер и две женщины-полицейские. Может быть, они присоединились к компании из-за того, что хотели согреться. Все успели выпить по половине первой чашки, когда зазвонил сотовый телефон Холланда. Не выпуская из рук чашку, он одной рукой открыл телефон и с минуту слушал. Потом закрыл телефон и засунул его в карман.
— Дорожно-патрульная служба, — сказал он. — Байкеры уезжают. Прямо сейчас. Тридцать шесть грузовиков-пикапов только что выехали на шоссе.
Был без пяти час дня.
Осталось пятнадцать часов.
Ричер поехал обратно в участок вместе с Холландом, и по дороге тот рассказал, что произошло. Дорожно-патрульная служба следила за автострадой, чтобы не допустить проблем, связанных с погодой. Одна из их машин стояла на восточной границе. Патрульный наблюдал за проезжающими автомобилями, когда краем глаза заметил длинный караван, который быстро двигался из лагеря строителей по заснеженной дороге. Зрелище было впечатляющим. От тридцати до сорока пикапов катили один за другим, в каждой кабине сидело по три человека, в кузове находились укрытый брезентом мотоцикл и груды картонных коробок. Они притормозили, приблизившись к развязке, миновали ее, на автостраде увеличили скорость и помчались на запад. Как поезд, сказал патрульный. Словно «Нортерн пасифик». Длина каравана составляла четверть мили, и он проезжал мимо любой точки за двадцать секунд.