Полковника передернуло, словно она столкнулась с чем-то бесконечно отвратительным.
«Какая мерзость».
«Но у них это, кажется, работает».
«Глагол „работать“, — послала Хазеренс, — как и множество других широко используемых слов, похоже, обрастает иными значениями, когда речь заходит о насельниках. Как же они решают, кто одержал верх в том или ином из этих нелепых конфликтов?»
«Иногда по количеству убитых, иногда по числу уничтоженных или поврежденных дредноутов. Но чаще все заканчивается заранее оговоренным порогом изысканности».
«Порогом изысканности?»
«Хазеренс, — сказал Фассин, поворачиваясь к ней. — Вы хоть что-то читали о насельниках? Все это время в…»
«Кажется, я встречалась с упоминанием этой концепции, но в то время отбросила ее как чересчур причудливую. Неужели она и в самом деле действует в таких делах?»
«Она и в самом деле действует».
«Значит, они без войны никак не могут договориться о цвете флага на корабле, но в то же время легко договариваются о том, что исход войны будет определяться таким неопределенным понятием, как „изысканность“?»
«Ну, на этот счет разногласий не бывает. У них есть для этого алгоритм».
Еще один страшный удар потряс «Штормолом», словно ударили в расколотый колокол. Тонкие раскручивающиеся следы прочесали небо перед ними.
«Алгоритм?» — спросила полковник.
«Изысканность — это алгоритм».
На экранах они увидели, как синяя цель вздрогнула, когда в нее вонзились десятки ракет. Хазеренс бросила взгляд на Айсула, который пытался выдувать алые колечки дыма и протыкать их ободковой рукой.
«И всем этим руководят клубы, — сказала она. — Состоящие из энтузиастов».
«Да».
«Клубы?»
«Большие клубы, Хазеренс».
«Так, может быть, именно поэтому их военная техника так смехотворна?» — спросила она.
«А она смехотворна?»
«Фассин, — сказала Хазеренс с недоумением в голосе. — По их словам, они населяют мир со времени реионизации и с тех самых пор строят свои дредноуты, и однако эта учебная цель расположена меньше чем в дюжине километров, а в каждом залпе — тридцать шесть ракет…»
«Тридцать три. Одна из башен не действует».
«Не в этом дело. Они поражают эту совершенно неподвижную цель только каждой второй или третьей ракетой. Это просто смешно».
«Существуют правила, ритуалы».
«До нелепости снижающие эффективность вооружений?»
«Отчасти да. Никаких управляемых ракет, все орудия и системы наведения на цель основаны на древних технологиях, никаких реактивных двигателей для дредноутов, никакого лучевого оружия».
«Это напоминает дуэли на древних пистолетах».
«Ну вот, вы начинаете понимать».
«И все это имеет целью поддерживать военную форму на случай агрессии извне?»
«Пожалуй, что так, — согласился Фассин. — Это утверждение начинает казаться несколько пустопорожним, когда вы своими глазами видите их технику, верно? Конечно же, они говорят, что у них где-то на всякий случай спрятано гипероружие, позволяющее уничтожать звезды, и опыт пользования им как-то передается, но…»
«Его никто никогда не видел».
«Что-то в этом роде».
«Штормолом» выпустил свои могучие противокорабельные ракеты, недотянув до того, что, видимо, должно было стать бортовым залпом из двенадцати стволов. Одиннадцать тонких, вытянутых снарядов с воем вырвались со всех сторон огромного судна (дети-рабы снова вскрикнули, некоторые уронили свои подносы) и на дымных подергивающихся перьях выхлопов, словно взбесившиеся дротики, устремились к синей беспилотной цели вдалеке. Две ракеты опасно сблизились: каждая, похоже, идентифицировала другую как заданную цель, и потому они кинулись друг на друга, но промахнулись, сделали полный разворот широкой двойной петлей, устремились навстречу и на сей раз встретились и взорвались, образовав небольшой огненный шар. Некоторые из насельников в наблюдательном куполе (небрежно и, вероятно, не без сарказма) издали одобрительные выкрики.
Третья ракета, казалось, восприняла случившийся неподалеку взрыв как приказ совершить мертвую петлю, после чего направилась прямо на «Штормолом».
— Ого, — сказал Айсул.
Устремившаяся навстречу кораблю по кратчайшему пути, то есть по прямой, ракета сначала выглядела точкой, но быстро увеличивалась в размерах, держа курс точно на нос корабля.
— У них ведь есть системы самоуничтожения, а? — спросила Хазеренс, бросив взгляд на Фассина.
Некоторые насельники стали поглядывать друг на друга, потом ринулись к люку, ведущему в бронированную часть носа «Штормолома», создав пробку в проходе. Дети-рабы тоже пытались спастись, и часть из них успели проскользнуть впереди остальных, других же грубо отталкивали в стороны, и они жалобно визжали.
Точка в небесах становилась все больше и больше.
— Они ведь могут дать ей команду на саморазрушение, правда? — сказала полковник, отруливая назад.
Откуда-то изнутри полковничьего э-костюма стал доноситься высокий скулящий звук. Орущий, рассыпающий проклятия клубок насельников у выхода, казалось, не двигался с места. «Штормолом» начал поворот, но безнадежно медленно.
— Теоретически они могут его уничтожить, — сказал Фассин, с беспокойством наблюдая за свалкой у выхода. — И у них есть орудия-перехватчики ближнего радиуса действия.
Еще одного обезумевшего ребенка-раба вышвырнули наверх из кучи у дверей; крик его смолк только после удара о потолок, и безжизненное тело упало на медленно покачивающийся пол.
Теперь ракета выглядела как ракета, а не как большая точка. Просматривались короткие крылья и стабилизатор. «Штормолом» продолжал с мучительной неспешностью поворачиваться. Ракета неслась им навстречу, оставляя сажистый след. Хазеренс поднялась со своего места-выемки, но лишь для того, чтобы приблизиться к алмазному щиту в передней части наблюдательного конуса, а не отойти подальше.
«Оставайтесь на месте, майор», — послала она.
И тут откуда-то сверху и сзади донесся жуткий рев и треск, газ перед носом корабля заполнился сетью следов толщиной в палец, и ракета сначала стала разваливаться на части, а потом взорвалась. Орудие-перехватчик продолжало вести огонь, дробя большие обломки ракеты, которые дымились и сверкали, кувырком устремляясь к «Штормолому»; И потому, когда оставшиеся осколки ударились в наблюдательный фонарь и пробили его, они причинили только минимальный ущерб и легкие ранения.
Дредноут доставил их в Мунуэйн, разрушенный город, рухнувший в темные, густые газы нижних слоев атмосферы, где волновались неторопливые спирали турбулентности, словно планета тяжело и плотоядно облизывалась своим могучим языком; тут было полным-полно шпилей, шпинделей, в этом полузаброшенном, давно вышедшем из моды месте когда-то находился штормцентр, а теперь вряд ли что-нибудь заинтересовало бы хоть кого-то; тут можно было бы набрать себе порядочно баллов, располагайся Мунуэйн вблизи зоны военных действий, но, поскольку он находился внутри этой зоны, искателям баллов рассчитывать было практически не на что. Крылатый фрегат забрал их с дредноута и высадил в гигантском гулком зале того, что прежде было шумным вокзалпортом, где местные наниматели и летчики приветствовали их как возвращающихся героев, как богов. Они нашли гостиницу для тех, у кого баланс баллов был негативным. Им даже готовы были платить, чтобы они оставались здесь.