— Но мне нравится играть с ними, — возразила Вачиви. Тристан понял, что она нисколько не кривит душой. Ему захотелось сказать ей несколько теплых слов, но тут к ним приблизилась гувернантка. Сказав, что детям пора возвращаться в замок, она увела их.
— У вас чудесные дети, — сказала Вачиви, не скрывая ни восхищения, ни сожаления от того, что игра закончилась так скоро. — Мы чудесно провели время.
— Как вам спалось? — поинтересовался маркиз.
— Хорошо, благодарю вас. — Этот вежливый ответ был одной из первых французских фраз, которым научил ее Жан, и сейчас Вачиви прибегла к ней, хотя сон ее вовсе не был ни крепок, ни глубок. Про себя она все еще гадала, что может означать появление во сне белого бизона.
— Кровать такая удобная и мягкая, — добавила Вачиви с очаровательной непосредственностью, думая о том, что по сравнению с неопределенностью ее будущей жизни удобство или неудобство кровати вряд ли могло иметь существенное значение. Ей, однако, не хотелось показаться неблагодарной, Тристан и так проявил редкостное великодушие, разрешив Вачиви погостить у него. Девушка знала — все, что с ней случилось, вовсе не его забота, и тем не менее он стремился что-то для нее сделать.
— Рад это слышать, — кивнул Тристан. — Я беспокоился, что вы можете замерзнуть. В замке бывает довольно холодно.
— В вигваме тоже, — рассмеялась Вачиви.
Он несколько мгновений смотрел на нее, не зная, что на это сказать, потом тоже засмеялся. Эта молодая женщина была такой открытой, такой непосредственной и к тому же нисколько не стеснялась своего происхождения. Она говорила то, что думала, и при этом ее слова звучали вполне естественно.
— Жан говорил, что у вас хорошие конюшни, — сказала Вачиви. Ей очень хотелось увидеть лошадей, но настаивать она не решалась.
— Хотите, я покажу вам? Это недалеко, — предложил Тристан. — У меня действительно есть несколько неплохих лошадей. Весной я собирался купить еще несколько — специально для охоты. Ну что, пошли? — спросил он, радуясь, что может чем-то занять гостью. Маркиз собирался позавтракать вместе с Вачиви, но не знал, о чем с ней разговаривать, поскольку они совсем не знали друг друга. Осмотр конюшен и лошадей мог дать им общую тему для беседы. Интересно, спросил себя Тристан, о чем разговаривал с ней Жан, или их отношения были построены исключительно на страсти? Впрочем, он не сомневался, что французскому языку, которым Вачиви неплохо владела, ее обучил Жан: в ее произношении, в интонациях, в том, как она строила фразы, Тристан узнавал характерный бретонский диалект, от которого Жан так и не избавился, хотя и получил неплохое образование. Правда, Вачиви делала ошибки, но, как правило, сама же их и исправляла. По-видимому, Жан действительно был настроен в отношении нее достаточно серьезно, раз взялся обучить девушку родному языку.
Они направились к конюшням, и Тристан увидел, как заблестели глаза Вачиви, стоило ей увидеть стоящих там лошадей. Переходя от стойла к стойлу, она окидывала животных внимательным взглядом и иногда даже подходила поближе, чтобы осмотреть ноги или пощупать мышцы. Одновременно она говорила им что-то успокоительно-ласковое на языке, которого Тристан не знал, но предположил, что это наречие сиу.
— Вот эти три самые лучшие, я угадала? — спросила Вачиви, закончив осмотр, и Тристан кивнул. Она действительно выбрала самых быстрых его лошадей.
— Вы, должно быть, любите ездить верхом, — заметил он. Познания и наметанный глаз Вачиви произвели на него впечатление.
— Очень, — ответила она и засмеялась. — У меня было пять братьев, и я часто скакала наперегонки с ними или с их друзьями. Иногда мне даже удавалось их опередить, — добавила она, хотя на самом деле она проигрывала братьям только в юном возрасте.
— Вот как? — удивился Тристан. Он никогда не встречал женщин, которые участвовали бы в скачках, да еще наравне с мужчинами. Но, быть может, у индейцев так принято, подумал он и ошибся. У сиу, как и у других индейских племен, женщины никогда не участвовали в делах, которые считались сугубо мужскими. Девушек, разумеется, учили ездить верхом, но в этом искусстве они уступали мужчинам и никогда с ними не состязались. Лишь для Вачиви было сделано исключение, потому что она была дочерью вождя, к тому же верховая езда ей нравилась. — Если хотите, днем можно будет прокатиться по окрестностям, — предложил Тристан, радуясь тому, что нашел для Вачиви хоть какое-то занятие. Он по-прежнему не знал, что предложить гостье, как ее развлечь. В конце концов, думал маркиз, она прибыла сюда, чтобы стать женой его брата, а значит, он должен относиться к ней соответственно.
Вачиви радостно закивала.
— С удовольствием! — воскликнула она и тотчас смутилась. — То есть если это не будет для вас обременительно, — добавила Вачиви, вспомнив о правилах этикета.
— Нисколько, — ответил маркиз, не покривив душой. — Я распоряжусь, чтобы вам приготовили дамское седло.
— Дамское седло? — не поняла Вачиви, и ему пришлось объяснить, что во Франции женщины если и ездят верхом, то только сидя на лошади боком.
— О нет! — ответила Вачиви, представив себе, насколько это будет непривычно и неудобно.
— Значит, мужское? — удивился Тристан. Несмотря на свое индейское происхождение, Вачиви выглядела вполне светской женщиной, и ему трудно было представить ее сидящей на лошади по-мужски.
Вачиви снова улыбнулась.
— Никакого седла не надо. Только поводья и уздечка — мне этого хватит. Я ездила так всю жизнь, — сказала она, заметив изумление, вызванное ее словами. Вачиви не сказала, что иногда она ездила и вовсе без поводьев, управляя конем только голосом и легкими прикосновениями. Не упомянула она и о трюках, которые переняла от братьев, — о езде, стоя на спине лошади или свесившись набок, так как от Жана ей было известно, что лишь немногие европейские всадники-мужчины способны на что-то подобное. Тристан выглядел изумленным, словно ее заявление потрясло его. Маркиз действительно был поражен, но вместе с тем ему очень хотелось посмотреть, правда ли гостья так хорошо держится в седле, как говорит.
Вачиви истолковала его колебания по-своему.
— Нас кто-нибудь увидит? — спросила она.
— Нет, только конюхи.
— В таком случае я, с вашего позволения, оденусь так, как мне будет удобно. Вы не против?
Эти слова только усилили нерешительность Тристана, но в конце концов он подумал, что, как настоящий гостеприимный хозяин, должен быть вежлив с невестой брата.
— Нет, разумеется, — проговорил маркиз. Ему приходилось слышать, что индейцы часто ходят почти что нагишом, но он надеялся, что до этого не дойдет, да и погода стояла слишком холодная.
— В таком случае я надену свое старое платье, — сказала Вачиви. — Во всем этом ездить верхом довольно неудобно, — добавила она, критически оглядывая свои пышные юбки, башмаки и перчатки. Для скачки они действительно не годились.
— Решайте сами, — сказал Тристан, отбрасывая последние сомнения. — Я не стану вам препятствовать. Отправимся сразу после завтрака, поедем к холмам — там очень красиво и пустынно. Кстати, на какой лошади вы хотели бы поехать? Может быть, какая-то из них понравилась вам больше? — спросил он, когда они уже возвращались к замку.