Бриджит было также приятно узнать, что Марк не ошибся и что Тристан не только был активным участником движения шуанов, но и сумел сохранить свой замок, несмотря на попытки революционеров его захватить. И Вачиви, несомненно, помогала ему в этом. На ее долю выпало жить в опасное и жестокое время, но она была бесстрашна и не сдалась. Индейская кровь помогла Вачиви выдержать все, что могло оказаться не под силу человеку менее стойкому.
Визит в замок заставил Бриджит снова задуматься о предложении Марка написать о Вачиви книгу. Вот только как ее писать? Должно ли это быть строго документальное повествование или она может использовать и свои догадки, предположения? А может, ей и в самом деле написать роман — исторический роман с романтическим сюжетом? Бриджит не представляла, какой путь ей избрать, к тому же она все еще не была уверена, что все-таки решится взяться за эту непростую работу. Быть может, думала она, достаточно ей самой и маме знать историю жизни Вачиви — знать, что она была их предком, а следовательно, и они тоже в какой-то степени к этому причастны.
Прежде чем вернуться в Сен-Мало, Бриджит и Марк решили побывать на семейном кладбище, о котором упомянула экскурсовод. Кладбищенская часовня, куда они сначала заглянули, была пуста. Одна ее стена выглядела так, словно она пострадала от давнего пожара, но каменная кладка еще держалась, и Бриджит спросила себя, не может ли это быть следом того пожара, который устроили осадившие замок революционеры.
Сразу за часовней раскинулось среди разросшихся деревьев маленькое кладбище, больше похожее на парк. Летом здесь, наверное, было не найти дорожек в густой траве, но сейчас деревья только начинали одеваться нежной листвой, и Бриджит разглядела сквозь переплетение веток несколько мрачного вида склепов и старых надгробных плит. За века камни, из которых они были вытесаны, стерлись настолько, что на них уже нельзя было разобрать ни дат, ни имен. Бриджит, однако, заглянула в один склеп, в другой, в третий… Здесь имена и даты сохранились лучше, но все это были де Маржераки, принадлежавшие к поколениям, жившим в XV–XVII веках. Она разглядела даже имена родителей Тристана и Жана, но ни самого Тристана, ни Вачиви в склепе не было, и Бриджит почувствовала себя разочарованной.
Выйдя из склепа, они увидели под деревом в глубине кладбища еще два массивных надгробных памятника, вокруг которых темнели могильные плиты поменьше. Бриджит уже не надеялась отыскать могилы Тристана и Вачиви — должно быть, думала она, за двести лет надписи на их памятниках полностью исчезли, и отыскать их теперь вряд ли удастся. Было, однако, что-то глубоко умиротворяющее в том, чтобы просто бродить среди камней, под которыми были погребены ее далекие предки, поэтому Бриджит не спеша направилась к двум последним памятникам.
Марк, который шел по другой дорожке, добрался до них первым. Вглядевшись в высеченные на камнях надписи, он замахал Бриджит рукой, и она поспешила к нему.
Марк стоял перед могилами, благоговейно склонив голову, и в его глазах блестели слезы. Эти памятники были высечены из гранита, а не из мрамора, и сохранились не в пример лучше остальных — во всяком случае, на них можно было отчетливо разобрать имена Тристана и Вачиви и даты их смерти. Они оба скончались в 1817 году — через двадцать восемь лет после Революции и через три года после отречения Наполеона. Во Франции Вачиви прожила тридцать три года.
В густой засохшей прошлогодней траве рядом с памятниками Марк и Бриджит обнаружили другие могилы, на которых тоже были высечены знакомые имена: здесь были похоронены дети и жены детей Тристана и Вачиви — в том числе двое сыновей, которые умерли во Франции. Остальные, как уже знала Бриджит, перебрались в Америку. Все эти имена были ей известны по записям в архивах, но здесь, высеченные на могильных плитах, они производили совсем другое впечатление. Но самые сильные чувства пробуждали в ней могильные плиты с именами Тристана и Вачиви. Казалось, эти двое просто мирно спят в тихом, заросшем травой, старом саду, не разлучившись друг с другом и после смерти.
Взглянув еще раз на высеченные на граните даты, Бриджит подсчитала, что Тристан умер, когда ему было шестьдесят семь лет — по тем временам это был весьма солидный возраст. Сколько лет было Вачиви, установить точно не представлялось возможным. Если предположить, что во время похищения ей было лет шестнадцать-семнадцать, следовательно, за Тристана она вышла в восемнадцать, а умерла в пятьдесят или около того. Даты их смерти разнились всего на пару месяцев, и Бриджит подумала, что Вачиви, возможно, не смогла жить без своего любимого мужа, хотя двести лет назад смерть в этом возрасте была явлением обычным.
Странно и трогательно было стоять на кладбище, где покоились поколения и поколения ее далеких предков, о которых она совсем недавно не знала ничего. Но самой удивительной была эта могила индейской девушки, которая даже столетия спустя сумела покорить Бриджит и завладеть всеми ее мыслями. Вачиви пережила похищение, пересекла континент и океан, полюбила, пережила монархию, Революцию и империю и упокоилась во французской земле, дав жизнь новым поколениям де Маржераков — в том числе и самой Бриджит. И если прежде она редко задумывалась о своих предках, то теперь Бриджит отчетливо ощущала, что какая-то незримая, но прочная нить связывает ее с Вачиви. Можно было подумать, что ее приезд во Францию завершил какой-то магический круг, вернул ее к корням, чтобы дать Бриджит силу и стойкость предков. Она никогда не знала людей, среди могил которых оказалась, но они все равно казались ей близкими и родными, и не только по крови. Истории их жизней поддерживали и вдохновляли Бриджит, и она была благодарна матери, которая подтолкнула ее на этот путь поисков и удивительных открытий.
Бриджит и Марк еще долго стояли над могилами Тристана и Вачиви, держась за руки. Потом они медленно побрели мимо часовни обратно к замку. У самого выхода с кладбища Марк обнял ее за плечи, и Бриджит не стала возражать. Это был незабываемый день; ей даже не хотелось уезжать отсюда, и когда машина Марка уже спускалась по дороге к городу, она часто оглядывалась на едва видимый вдалеке замок.
— Спасибо, — неожиданно сказал Марк, когда они уже въезжали в Сен-Мало.
— За что? — удивилась Бриджит.
— За то, что разрешила мне поехать сегодня с тобой, — серьезно ответил он. Для него посещение замка и кладбища тоже стало волнующим переживанием. За несколько дней знакомства с Бриджит Марк успел проникнуться запутанной и увлекательной историей Вачиви. История эта казалась ему похожей на головоломку, которую надо решить, и вот теперь все фрагменты встали на место, и картина неожиданно ожила — ожила и засверкала, как витражное стекло, сквозь которое пробиваются лучи взошедшего солнца. И хотя Вачиви была ему чужой, Марк был горд тем, что теперь и он причастен к тайнам маркизы де Маржерак.
— Без тебя я бы никогда не узнала того, что знаю сейчас, — сказала Бриджит и улыбнулась. Она уже много раз говорила ему это, однако от этого ее благодарность нисколько не уменьшилась. Если бы не Марк, Бриджит, наверное, никогда бы не разыскала и не прочла дневников фрейлины, которые помогли ей узнать, что случилось с Вачиви и какой она была.