- Можете проверить ему пульс, если хотите.
- Олаф, не надо, - сказал Эдуард.
Олаф пошевелился, то ли от неудобства, то ли сдерживая себя, чтобы не выкинуть чего-нибудь этакого.
- Ты начальник, - ответил он так, будто это было не совсем ему по нутру.
- Вряд ли у него есть пульс, - сказала я, глядя на вампиров. - Чтобы заставить сердце вампира биться, нужна энергия, а у него ее нет ни капли.
- Тебе его жалко, - сказала Итцпапалотль.
- Да, наверное, - ответила я.
- А твоему другу - нет.
Я посмотрела на Эдуарда. На его лице ничего не выражалось. Приятно узнать, что между нами все-таки есть разница. Мне было жалко, а ему нет.
- Да, наверное.
- Но в тебе нет ни сожаления, ни вины.
- А почему мне чувствовать себя виноватой? Мы его только убили, не мы превратили его в ползучую голодающую тварь.
Хотя она и была облачена в плащ, но в ней чувствовалось то напряженное оцепенение, которое доступно только очень старым вампирам. Ее голос потеплел от первых импульсов гнева.
- Ты берешься нас судить.
- Нет, просто констатирую факт. Не дойди он до такого голода, какого я вообще не видела ни у одного вампира, кроме как в запечатанных гробах, он бы никогда на меня не напал.
Я еще подумала, что они могли бы сильнее постараться его удержать, но не сказала вслух. Мне не хотелось ее злить по-настоящему, когда между нами и дверью на лестнице торчит штук восемьдесят вампиров. Это еще не считая оборотней-ягуаров.
- А если бы я велела своим голодным пить вашу кровь, всем сразу, что бы они сделали? - спросила она.
Голодающий вампир на цепи поднял глаза. Он не смотрел ни на кого долго, только переводил глаза с одного лица на другое, но он ее услышал.
У меня в животе свернулся до боли тугой узел. Мне пришлось с силой выдохнуть, чтобы заговорить, преодолевая вдруг зачастивший пульс.
- Они бы на нас напали.
- Они бы бросились на вас, как бешеные псы, - уточнила она.
Я кивнула, положив руку потверже на рукояти пистолета.
- Ага.
Если она отдаст приказ, первая пуля угодит ей между глаз. Погибая, я хотела прихватить ее с собой. В отместку ей? Да, ну и что?
- Эта мысль тебя пугает, - сказала она.
Я попыталась увидеть ее лицо под капюшоном, но какая-то игра теней освещала только маленький рот.
- Если ты ощущаешь все эти эмоции, то ты можешь отличить правду от лжи.
Она вызывающе резко подняла голову. Какое-то едва уловимое выражение на лице нарушило его невозмутимое спокойствие. На самом деле она не умела отличать правду от лжи. И все же она могла ощущать чужие раскаяние, жалость, страх. Правда и ложь тоже должны были бы входить в этот перечень.
- Мои голодные вампиры бывают мне иногда полезны.
- Значит, ты нарочно заставляешь их голодать?
- Нет, - ответила она. - Великий создатель бог видит их слабость и не поддерживает их, как поддерживает нас.
- Не поняла.
- Им дозволено питаться подобно богам, а не зверям.
Я нахмурилась:
- Прошу прощения, все равно не доперла.
- Мы тебе покажем, как питается бог, Анита.
Она произнесла мое имя, тщательно смакуя его по слогам, придав обыкновенному имени экзотическое звучание.
- Спускается оборотень, - предупредил Бернардо, наводя пистолет.
- Я призвала жреца кормить богов.
- Пропусти его, - сказала я.
Его лицо, как я в него ни вглядывалась, ничего мне не подсказывало.
- Мне не хотелось бы говорить непочтительно, но если этого избежать не удается, то заранее приношу свои извинения. Мы ведь пришли сюда говорить насчет убийств, и я бы хотела задать тебе несколько вопросов.
- Твои обширные познания тайных материй и наследия ацтеков и привели нас к тебе, - добавил Эдуард.
Я сумела удержаться и не вскинуть брови, а только кивнула:
- Да, он правильно сказал.
Она по-настоящему улыбнулась.
- Вы все еще думаете, что я и мои подданные - всего лишь вампиры. Вы не верите, что мы боги.
Тут она попала в точку, но ведь она не чует лжи.
- Я христианка. Ты видела, что крест сиял. Это значит, что я монотеистка, так что если вы все - боги, для меня это некоторая проблема.
Как дипломатично у меня получилось, я осталась собой довольна.
- Мы вам это докажем, потом предложим вам наше гостеприимство, а после поговорим о делах.
За многие годы я усвоила, что если кто-то объявляет себя богом, то с ним лучше не спорить, если ты не вооружен. Так что я и не пыталась сразу завести деловой разговор. Она псих и располагает солидными силами, чтобы ее сумасшествие заразило все здание и даже стало фатальным. Давайте пока займемся вампирской мистикой, а когда самозваная богиня удовлетворит свое тщеславие, тогда я и задам вопросы. А насколько вообще приемлемо лицезреть доказательства этой самой божественности - лучше и не задумываться.
Спустившийся по лестнице оборотень был тем голубоглазым блондином с золотистым загаром, который сегодня прошел мимо нашего стола так близко, что я потрогала его шерсть. Он вошел с непроницаемым лицом и с пустыми глазами, будто не был уверен, хочется ли ему сюда.
Оборотень оглядел комнату, замешкался, увидев мертвого вампира. Но тут же опустился перед Итцпапалотль на колени, встав спиной к нам и нашим пистолетам, и склонил мохнатую голову.
- Что желаешь ты от меня, небесная владычица?
Я изо всех сил постаралась сохранить невозмутимое выражение на лице. Небесная владычица? Ну и ну.
- Я хочу показать нашим гостям, как питается бог.
Тут он поднял глаза и посмотрел ей в лицо:
- Кому я должен поклониться, небесная владычица?
- Диего, - ответила она.
Услышав это имя, шатен-вампир вздрогнул, и, хотя на лице его ничего не отразилось, я знала, что он не рад.
- О темная богиня моя, что ты желаешь?
- Сет предложит тебе жертву. - Она тонкой рукой погладила мех на его капюшоне.
- Как повелишь, моя темная богиня, - сказал Диего, и в голосе была та же невозмутимость, что и на его лице.
Оборотень по имени Сет пошел на четвереньках, подражая животному, шкуру которого он носил. Прижавшись лбом к рукам, он почти вытянулся ниц у ног Диего.