Карие глаза пса закрылись, он засыпал. Но какая-то мысль не давала покоя, он что-то должен вспомнить. Лир упрямо поднял лобастую голову и повел крупными ушами. В него стреляли из окна дома, где жил Занги — почему он не почувствовал запаха боксера?.. — стреляла какая-то неприятная женщина с белыми волосами. Странно, у Елены тоже белые волосы, но она такая добрая — собаке понять людей очень нелегко.
Вспомнил! Ну конечно же — его люди, самые лучшие и родные, с мягкими теплыми ладонями и добрыми глазами, — они попали в беду. А он валяется здесь и не спешит им на помощь. Ему стало стыдно — он ужал уши.
Надо вставать и идти к ним. Ему удалось немного приподняться, но сил не осталось, и пес вновь упал. Шумно втянув ноздрями воздух — ох как болит в правом боку — и спугнув какую-то бестолковую насекомую мелочь, он медленно пополз вверх, туда — к калитке.
Он ничего не видел — перед глазами стояла красная пелена и не слышал — в ушах гулко отдавались частые удары сердца. Но запах, запах он чувствовал…
Лир не дополз до калитки полметра. Почему-то совсем перестал болеть бок. Непонятно, подумал он напоследок, откуда здесь так много собак. А вот и Занги…
Август 200… г., Санкт-Петербург
Они протиснулись в большую редакционную комнату, и Николай сказал прервавшемуся на полуслове удивленному Шаховцеву:
— Нам нужно уйти.
На лестнице Полуверцев дал прикурить Анне, которая трясущимися руками никак не могла справиться с зажигалкой.
— Какие-то чеченцы… или кто-то работающий под них… взяли в заложники Елену и ее отца. Они сегодня поехали на залив. Ты говорила кому-нибудь о том, что мы почти разгадали шифр?
Она, с ужасом осознавая, что натворила, нерешительно попыталась объяснить:
— Я хотела… я сказала Стасису, я хотела тебе доказать, что он тут ни при чем. Прости меня, прости… Я и подумать не могла.
— Эх, Анька, Анька… Ладно — сделанного не воротишь. У тебя есть пятьдесят тысяч долларов?
Она кивнула.
— Ты их сними, пожалуйста, с карточки — завтра будут нужны наличные.
— Они хотят выкуп?
— Им нужен я. Ведь они считают, что я уже знаю, где тайник.
Он докурил, издалека точно попал окурком в урну, и эта смешная удача придала ему силы.
— Ну, все, переживать и мучиться будем позже — нужно делами заниматься. Понадобится, наверное, тысячи две, чтобы купить оружие. Они нужны уже сегодня. Съезди на Невский, в дорогих отелях — «Невском Паласе» или «Европе» — можно получить такую сумму в банкомате. А я пока позвоню нужным людям.
Анна заспешила вниз по лестнице.
Николай, справившись с первым шоком, внутренне подобрался и заставил себя не думать о том, что ждет Елену и тестя.
Пытаться воевать в одиночку — это безумие, но еще более безумным выглядело привлечение правоохранительных органов — Дубровка, Беслан, недавний Выборг… Оборони нас, Господь…
Но в одиночку, конечно, не справиться.
Николай раздумывал, кого бы он мог позвать с собой.
Сразу исключил ближайшего друга Серегу, которого знал вот уже тридцать лет. Тот бы пошел до конца, но у него две маленькие дочки. Варьке и Анфиске, случись что, папин подвиг во имя дружбы не заменит живого отца.
Остались двое: генерал Дюня и бывший опер Профессор.
Николай знал, что они не откажутся.
Дюня сам напомнил о своем долге, а Профессор, авантюрный по складу характера, маялся бездельем на ранней милицейской пенсии и был готов ввязаться в любое приключение, тем более ради освобождения друга-рыбака и Елены, которую он обожал и трогательно называл «мама».
Николаю не хотелось впутывать Дюню, но повоевавший и, похоже, не утративший боевых навыков «волкодав» очень пригодится на заливе.
— Можешь говорить? — спросил Николай, после того как одноклассник ответил на звонок.
— Да, слушаю.
— Мне нужна твоя помощь, только твоя, а не твоей конторы. На заливе в доме тестя кто-то захватил его и мою жену. Завтра требуют выкуп. Прогуляешься со мной?
«Прогулками» они в Афгане называли боевые выходы.
— Где и когда? — Дюня не стал задавать лишних вопросов.
— В шесть утра, на Выборгском шоссе у КП «Осиновая роща»…
Потом Николай набрал номер Профессора.
Тот откликнулся с энтузиазмом и пообещал немедленно заняться сбором нужного снаряжения.
Теперь последний звонок. Отыскав номер в записной книжке, он некоторое время слушал длинные гудки, и, когда уже начал терять надежду, ему ответили:
— На проводе, — Собеседник Николая слегка картавил.
— Яков Аронович, здравствуйте. Вас беспокоит Николай Полуверцев, редактор петербургских «Новостей». Мы с вами встречались…
— Я вас прекрасно помню, уважаемый!
— Вы упоминали о неких раритетах, которые имеются в вашей коллекции. Я бы хотел их приобрести.
— Гм, вы имеете в виду… хорошо сохранившиеся раритеты?..
— Да. Причем они нужны сегодня. В расчете на трех человек.
— Боюсь, это будет непросто. Я должен связаться с владельцами этих… экспонатов и обсудить условия.
— Яков Аронович, я гарантирую полную конфиденциальность сделки!
Собеседник Николая помедлил, что-то обдумывая, и наконец сказал:
— Продиктуйте номер вашего мобильника, я перезвоню.
На лестницу высыпал одуревший от долгого сидения в душной редакционной комнате народ. И мигом рассосался по площадкам — курить и обсуждать услышанное на летучке.
Николай обнаружил Шаховцева, как всегда окруженного не успевшими что-то договорить или выяснить сотрудниками. Когда удалось протиснуться поближе к шефу, тот подчеркнуто сдержанно высказался:
— Ну, вы, Полуверцев, даете. Вообще уже…
В моменты раздражения Шаховцев любил продемонстрировать, что сдерживает свои эмоции и не опускается до фельдфебельского окрика на подчиненных. В результате получалось такое вот кокетливое проявление начальственного гнева. Шеф недобро глянул на Полуверцева, несколько секунд размышлял, характерно изогнув бровь, а потом, к удивлению Николая, предложил:
— Может быть, нужна наша помощь? Куда нибудь позвонить, поговорить с кем-то? «Новости» обладают в городе определенным авторитетом.
Николай, не рассчитывавший на такое участие, испытывал признательность и за предложенную помощь и за тактичность шефа, не пытавшегося выяснить, что произошло.
— Спасибо, Никита Александрович. Я не смогу работать в эти выходные. Необходимо, чтобы кто-то меня заменил.
— Так… Печально это, но что же делать… Берегите себя, Николай.
Позвонил Яков Аронович и заговорщицким тоном сообщил, что все в порядке.