— Верю, — отозвался следователь.
— Ну вот… — Петраков заметно оживился. — В тот вечер ничего не было. Просто я понял, что она не против. И Тимур приехал. Ну и забыли… А потом… В тот день, как вы говорите, когда ее убили…
— Шестого мая.
— Ну пусть шестого. Я тогда пришел на обед домой, и вдруг — звонок. Открываю — стоит та девушка из агентства, которая у меня деньги брала за путевку… Ну, я удивился — почему она тут? Она мне объяснила, что поехать я не могу — у меня документы не в порядке.
Ну, поговорили, и она ушла. Потом я на работу снова пошел. И работал как всегда… А потом, к концу дня, что-то вдруг решил выпить… Ну, просто делать было больше нечего, а домой что-то прособирался… Позвал еще Генку… Мы с ним выпили. Больше никого не оставалось… Генка потом тоже пошел домой. А я остался. Сижу курю. Тут она вдруг в цех вошла.
— Салахова?
— Да. И говорит: есть у тебя выпить? Я говорю: поздно пришла, уже ничего нет. Она сидит сама не своя. Потом говорит: слушай, сделай мне одолжение. Я вам ее слова передаю. Сделай мне одолжение — трахни меня! Таким вот текстом… — Петраков перевел дух. — Ну, раз она просит… К тому же я выпил чуточку. Ну, я ее и того. И ничего я ее не насиловал. Свидетелей, конечно, такому делу нет, но можете мне поверить — ни к чему мне ее насиловать. У меня девушка есть.
— Значит, все произошло по доброй воле? — уточнил следователь.
— Да.
— А эксперт утверждает, что половой акт был грубым, почти садистским. Что вы на это скажете?
— А ну его… То есть не хотел никого обидеть, но какой же это садизм?! — Петраков не на шутку взволновался. — Я ей просто сунул как надо, а она заорала… Конечно, может, я грубовато… Но я вообще нежничать не привык… Мою девушку это удовлетворяет. А Лика сама виновата: у нее муж есть — зачем к чужим мужикам лезет?! Я, честно говоря, рассердился… Сама ко мне липла, а теперь орать. Я ей сказал: если не нравится — давай уходи. А она замолчала — и ничего, нормально… Потом ей вроде понравилось…
— Когда она ушла?
— Когда… Ну, где-то в полдевятого…
— А вы остались там?
— Да нет, я тоже скоро пошел…
— Какой дорогой вы шли?
— Да обычной. Задами.
— А именно?
— Да за нашим цехом в заборе есть лаз… Мне оттуда ближе.
— Ближе до чего? До вашего дома?
— Нет… До дома моей девушки… — Петраков замялся. — Я решил к ней зайти. Вы спрашиваете, почему я Лику на дороге не увидел?
— Вот именно.
— Да я никогда той дорогой не хожу, как она ходила… Можете у кого хотите спросить, как я обычно из цеха уходил. Я задом ходил… То есть с заднего двора… И я ее не видел, это верно…
— Как вашу девушку зовут?
— Мою? Марианна… А что?
— Она может вспомнить, во сколько вы пришли к ней в тот вечер?
— Да ее дома не было.
— Значит, вы Марианну не видели?
— Точно. Но я мать ее видел. Она мне сказала, что Марианна на даче с отцом. Так что если вам надо, чтобы кто-то подтвердил… Мать ее подтвердит, что я и к ним заходил, только недолго был. Спросил, когда она приедет обратно, и ушел. Пошел сразу домой… Но это другая дорога, там Лику мне не увидеть было…
— Откуда вы знаете, где она лежала?
— Как… — Петраков был ошеломлен. — Да все говорят… Все на то место ходили, смотрели… Ну вы скажете! Вы что, думаете — это я?!
— Успокойтесь, мы ничего не думаем. Оставьте адрес вашей девушки и адрес вашего друга.
— Генки-то?! Да что он помнит… Алкаш. И не друг он мне, просто работаем вместе. Ну, вот… — Петраков порылся в карманах своей джинсовой куртки, вытащил потрепанную микроскопическую записную книжку и выудил оттуда телефоны. — Только Генка сейчас в отпуске.
— Ничего. Скажите мне еще вот что… Вы, как я понял, работаете в цехе по изготовлению заколок?
— Ну да.
— Получаете сколько?
— Да сколько… Лимона полтора-два я получаю… Мы на сдельщине. А что?
— В таком случае откуда же у вас средства для поездки на Фиджи?
— А, вот вы что… — Петраков снова сцепил руки. — Ну, прирабатываю я.
— Если не секрет — как?
— А это пусть налоговая потрошит — как. Вам это нужно?
— Мне это интересно. — Следователь подчеркнул последнее слово. — И хотелось бы, чтобы вы ответили правду. Можете?
— А что — могу… — Тот пожал плечами. — Вы сами попробуйте проживите на полтора лимона… И машина сколько мне обходится? Даже если я сам в ней копаюсь, без всякого автосервиса — мне детали нужны? Пробег у нее уже какой… Ну подрабатываю я… Иногда возьму отгул, когда мы стоим, не работаем, и смотаюсь в Турцию. Скину шмотье на рынок знакомому, получу свой процент и снова живу… А что я на Фиджи хотел… Знаете, хотелось по-людски. Почему мне одна Турция сраная? Купил путевку, все нормально было. И вот обломилось. Жалко.
— Девушку, которая к вам заходила — из турагентства, раньше не видели?
— Нет. Лика мне сказала, уже в тот день, что она ее подруга, и вот случайно обнаружилось, что я с их телефона звоню… Да там путаница… Короче, я ее вроде видел раньше, но не помню.
— Хорошо. Я подписываю вам пропуск. Больше сказать ничего не хотите?
— Да мне нечего говорить… Вы мне лучше скажите: Тимку будете тягать по этому делу?
— А почему мы должны его тягать? — поинтересовался следователь. — Что, разговоры такие ходят?
— Да херню всякую говорят… Говорят, что типа он мог ее убить, чтобы квартиру всю себе получить… Она у них в совместном владении… Он сам и подписал на такое владение… А потом завел себе эту соплюху, и вроде бы как Лика ему помешала… Да вы не верьте. Тимка, может, и имеет какой грешок, но Лику убить не мог. Он мужик нормальный, серьезный. Он сейчас как убитый ходит. Вы его не таскайте.
— Мы его не таскаем, — в тон ему ответил следователь и протянул пропуск: — Все, спасибо. Можете идти.
А вечером пожилая женщина в заношенном халате, проживающая в доме напротив Мострансагентства, ткнула пальцем в фотографию, которую показывал ей Былицкий, и уверенно сказала:
— Да, это он.
— Вы уверены? — Следователь сам посмотрел на фотографию и снова показал ее женщине. — Вы всмотритесь в лицо. На обстановку не глядите.
— Да он, он. Что я, его не узнаю, сколько раз видела… — протянула та, вглядываясь в фотографию. — Я его давно заметила. Все ходит к Ирочке, все ходит… И на балконе я его часто видела… А что, это тот самый?!
— Нет, но вы все же еще вот эту посмотрите… — Он протянул ей другую фотографию. — Это он?
— Ну да, тоже он. — Следователь прикрывал половину цветной фотографии ладонью, и женщина изнемогала от любопытства. — А что?! Это, наверное, все же он… вы мне просто не говорите… Слушайте, он, наверное, и убил ее.