Женька вывернула шею, пытаясь сзади углядеть хоть что-то, способное принести спасение – кустик, болотную кочку… От резкого движения ушла в топь еще глубже, жижа опять полезла в рот, но – о, чудо! – рядом оказался их пенопластовый плотик!
Рядом – но Женьке не хватило считанных сантиметров, чтобы зацепиться за край. Она отчаянно работала руками, ногами, всем телом, пытаясь выиграть эти сантиметры. Тщетно… Рука бессильно упала на чавкнувшую поверхность. Медленно погружающиеся пальцы коснулись чего-то твердого.
Палочкой-выручалочкой оказался обломок одной из досок, которыми Борюсик соединил два пенопластовых листа. Женька этого не знала, но вцепилась в доску, не почувствовав боли от вонзившегося в ладонь гвоздя. Потянула, подтащила не то себя к плотику, не то плотик к себе, схватилась уже двумя руками…
Трясина отпускала несостоявшуюся жертву медленно и неохотно – но в конце концов отпустила. Женька бессильно вытянулась на плотике. Коричневые струйки стекали с намокшей одежды, расползались по пенопласту.
А остальные? Борюсик? Алька? – пришла вдруг мысль. Радость от собственного спасения мгновенно улетучилась. Женька начала было приподниматься – оглядеться, позвать ребят – и тут плотик резко качнулся. Она обернулась и увидела перемазанные пальцы, соскользнувшие с дальнего края плота. Потом рука снова появилась и снова схватилась за пенопласт – пальцы глубоко вдавились в мягкую крошащуюся поверхность.
Женька аккуратно, чтобы не нарушить шаткое равновесие, проползла к тому краю – протянуть руку, помочь – и встретилась взглядом с Гномом.
Она завизжала, изо всех сила ударила кулаком по его запястью, и делала что-то еще – потом Женька не могла вспомнить, что именно, да и не старалась – отдирала ли его пальцы по одному, или попросту запустила в них зубы, или…
Рука Гнома исчезла, но Женька била и била по краю плотика. И визжала. Истошно визжала.
Замолкла она, когда пузыри перестали медленно протискиваться сквозь ил в том месте, где топь сомкнулась над Андреем Гносеевым.
– Борька! Альзира! – крикнула она спустя минуту, или спустя долгие часы – время остановилось и солнце навеки повисло в зените.
Она кричала. Ответа не было.
11
Кравцов почти не обратил внимания на голову Алекса, покатившуюся куда-то в темноту. И не удивился, что обезглавленное тело продолжает стоять на ногах.
Потому что именно в этот момент из Аделины словно выдернули внутренний стержень. Или словно невидимый кукловод вынул руку из не нужной больше куклы-перчатки. Девушка оплыла на камень – Кравцов, метнувшийся было к автомату, едва успел ее подхватить.
С другой стороны подбежал Даня, потряс сестру за плечо.
– Адка!? Ты как?! Что за… Да очнись ты!! Адка…
– Бесполезно… – сказал Кравцов после пары минут, наполненных бесплодными усилиями.
Сердце Аделины билось – редко-редко. Она дышала – еще реже. Никаких иных признаков жизни не подавала…
– Зачем он в нее влез? – сказал Даня, бережно опустив сестру на камень. – Чтобы мы гранаты не кинули? Так вот же они лежат – бери да кидай…
«Или чтобы обезглавить Алекса Шляпникова», – подумал Кравцов. Но спросил о другом:
– А где, собственно, твой друг?
Даня поднялся на ноги. Луч его фонаря заметался по сторонам.
– Васька-а-а-а!
Ответило лишь эхо. Пещерник исчез.
12
– Возвращается, – прислушался Даня. – Не утерпел, исследовать полез… Одно слово – Пещерник.
Он ошибся. Из туннеля в пещеру вышел не Васёк – подполковник Мельничук и его спецназовцы.
– Что с Чагиным? – тут же спросил писатель.
– Не пройти. Что-то вроде бронестекла поперек пути, не разбить, не прострелить… А за стеклом – исторический ужастик с эсэсовцами.
Мельничук начал было описывать увиденное ими ритуальное убийство парня и девушки, но осекся – заметил безголовое тело Алекса и распростертую на камне Аду.
– Вы, Леонид Сергеевич, в своем репертуаре: стоило мне на пару минут отлучиться – у вас тут два свежих трупа образовалось.
– Один не слишком свежий, – откликнулся Кравцов, успевший осмотреть Алекса Шляпникова. – А другая еще не… Как на пару минут? – неожиданно закончил он. Мельничук отсутствовал больше часа.
– Ладно, не на пару, – согласился подполковник, включив подсветку часов. – На восемь с половиной…
Кравцов взглянул на свои «Командирские», затем бесцеремонно ухватил запястье подполковника… Часы они сверили перед походом в подземелье. Сейчас хронометр подполковника отставал на полтора часа.
– Который час? – быстро спросил Кравцов у Дани.
Но гонконгская электронная штамповка Дани показала нечто вовсе уж невразумительное: восемьдесят четыре часа и семь минут. Причем календарь часов утверждал, что на дворе стоит сорок шестое сентября шестьдесят девятого года.
– Когда вы спустились под землю? – продолжал расспрашивать мальчика Кравцов.
– Почти в полдень. Без трех минут вроде бы…
«За полчаса до нас…» – понял Кравцов.
– И сколько тут бродили?
– Не знаю… Часа четыре, может пять. Дважды привал делали, бутерброды все подъели…
Даня слегка преуменьшил. Часики Ады засвидетельствовали: она с мальчишками провела под землей семь с лишним часов. Получасовая фора увеличилась восьмикратно.
13
Пещерник появился – едва волочащий ноги от усталости. И с ног до головы мокрый.
– Хорошо, что вы еще тут … – пробормотал он, опускаясь на камень. – Я уж думал, ушли давно…
Кравцов и Мельничук переглянулись. Похоже, и для Васька время текло по-иному…
– Испугался я здорово, как она за автомат схватилась… – смущенно пояснил Пещерник. – Чуть отвернулась – я тихонько обратно в туннель шмыгнул. Да перепутал, видать, все они тут похожие…
Выяснилось: после долгих хождений Васёк выбрался к озеру-провалу. Не наружу, на берег, а в самую глубину. Вода должна была непременно залить пещеру, по которой добрался до водоема Вася – но не заливала. И оказалась более чем странной.
– Стоит, как стена, понимаете! Воронка – а не вращается, замерла! И не мокрая совсем… Твердая. Да нет, не лед! Ну как, как… Как пластилин на ощупь примерно…
Пораженный этаким дивом Пещерник отковырял от застывшего водоворота здоровенный кус воды-пластилина, взвалил на плечо и пошагал обратно, искать другой путь наверх. Но донести уникальный трофей не удалось – на половине дороги вода стала самой обычной, жидкой и мокрой. Процесс перехода оказался мгновенным, устроив Ваську незапланированный душ.
Кравцов кивнул на взрывную машинку.