Известно, кому слышатся наяву непонятные голоса – святым либо психам.
Но Алекс не заподозрил у себя ни умственного расстройства, ни растущего нимба. Честно говоря, он вообще проигнорировал голос. Гораздо большее влияние в первые секунды после пробуждения на Алекса оказал иной раздражитель. А именно – дикая жажда.
Алекс чувствовал, что все у него внутри – от губ до кишечника – иссохло и покрылось трещинами, как дно испарившегося в пустыне соленого озера. Над пустыней и озером при этом дул ветер, но не освежающий и прохладный – сухой, горячий, густо пропитанный водочным перегаром. На фоне такого катаклизма, грозящего усыханием организма до состояния египетской мумии, казались смешными пустячками раскалывающаяся голова и ноющая боль в паху (с чего бы? – мимолетно подумал Алекс). Что уж тут говорить о каком-то далеком иностранном голосе, абсолютно не угрожающем жизни и здоровью.
Алекс выскочил из постели, которую не собирался покидать еще несколько часов, и голышом пошлепал в сени. Зачерпнул доверху литровый ковш из ведра с водой и выдул одним махом. Показалось мало. Второй ковш Алекс пил с толком и расстановкой, получая изрядное удовольствие от ирригации своих знойных солончаков.
Как порой случается в пустынной местности, полное безводье сменилось наводнением. Алекс устремился на крыльцо и долго мочился с него на растущий поблизости куст чертополоха, только-только распустивший лопухи-листья. Он регулярно поступал так каждое лето, надеясь, что зловредное растение засохнет. Однако то ли сорняк попался на редкость упорный, то ли жгучее удобрение шло ему лишь на пользу, но он каждый год вырастал именно на этом месте, впоследствии мстительно норовя нацеплять колючих шариков на брюки проходящего мимо Алекса.
Мерный шум струи почти заглушил далекий голос, но по окончании процесса он зазвучал снова. Алекс опять его проигнорировал, чутко прислушиваясь к другой возникшей функциональной потребности организма – желанию вновь принять горизонтальное положение. Оказавшись же в койке, привычно водрузил руку на грудь посапывавшей там голой девахи и немедленно уснул под мерный бубнеж…
Проснувшись вторично – одновременно с подружкой, – никаких голосов он не услышал.
Позже Алекс будет пытаться вспомнить, когда он впервые стал слышать.
Но этот похмельный рассвет ему на память так и не придет.
3
С девушкой Адой, размышлял Кравцов, тоже все обстоит не так просто.
Собственные странные ассоциации, возникающие в отношении ее, Кравцов пока оставил в стороне. Дойдет и до них очередь.
Попытался разобраться с мотивами ее поступков. Ведь что ни говори, действовала Ада по веками проверенному алгоритму. Мужскому алгоритму, позволяющему свести как можно более близкое знакомство с девушками. Действовала в мужской роли.
Зачем? Ей-то зачем?
Явно не для того, чтобы соблазнить и затащить в кровать невинного и доверчивого писателя Кравцова. У мужчин, извините, механизмы возбуждения и торможения несколько по-другому устроены. С ними долгие церемонии ухаживания разводить незачем.
Кравцов уже в памятный вечер посещения «Ориона» был готов на все. И не просто готов, но и проявлял инициативу…
Но – не сложилось. Девушка Ада продолжала разыгрывать свою партию как по нотам. Поцелуями все ограничилось. Более того, даже до дому проводить не позволила. Свернув с дороги на темный прогон, сказала, что почти пришла, еще что-то сказала про родителей, про злую дворовую собаку, поцеловала на прощание и ушла в ночь.
Вот только тот прогон Кравцов, так уж получилось, запомнил хорошо – росли рядом два приметных дерева. И имел возможность потом рассмотреть его при дневном свете. Место выглядело нежилым. Справа – пепелище сгоревшего дома, огонь пощадил там полторы стены да печь. С другой стороны оказался дом вполне целый, но на вид необитаемый, окна закрыты ставнями, огород зарос бурьяном, ни звука, ни движения… Во втором, не сплошном пока ряду домов виднелся чуть левее огромный белого кирпича домина, принадлежащий, судя по рассказам Пашки, если не цыганскому барону, то уж баронету или сэру по меньшей мере.
Если отбросить версии, что Ада бомжует в нежилых строениях или тайком прибегает на свидания из баронетского гарема, то получалось, что слова «почти пришла» девушка истолковала весьма вольно. По тропе, идущей задами деревни параллельно шоссе, могла она отправиться куда угодно. И место жительства кавалеру выдавать не желает.
Номер своего мобильника, впрочем, на бумажке написала. Но дозвониться по нему не получалось. Сама тоже не позвонила.
Хотя, если Кравцов просчитал все верно, – позвонит она обязательно. Именно сегодня. Как утверждает на основании многочисленных экспериментов наука обольщения, два-три дня – оптимальный срок, который стоит пропустить после первого свидания. Интерес партнера к тебе, подогреваемый сомнениями: вдруг все не так? вдруг все закончилось, не начавшись? – за это время достигнет пика. Затянув паузу, можно добиться обратного эффекта…
Значит – сегодня. Пресловутую науку Ада, похоже, изучила в совершенстве. Но и у Кравцова не вчера пушок на щеках пробился. И он попробует сыграть свою игру. С простой целью – выяснить намерения Аделины. Для чего он ей понадобился? Не замуж же собралась, в самом деле… В любовь с первого взгляда Кравцов с легким скепсисом, но верил. В аналогичное стремление к браку – не очень.
Помаленьку из размышлений Кравцова начал вырисовываться план действий.
Пункт первый. Узнать у Пашки имена спившихся сторожей-предшественников, встретиться с ними, поговорить. Возможно, если им тут что-то виделось, то не все окажутся склонны откровенничать на эту тему. Но хоть одного из четверых Кравцов разговорить надеялся.
Пункт второй. Аналогично – найти в больнице непьющего Валю Пинегина. И, если его состояние позволит, расспросить о подробностях несчастного случая во дворце. И о том, что этот случай предваряло.
Пункт третий. Визит в областную психиатрическую больницу. И если догадка Паши о том, что Сашок не умер, но сбежал или выписался, – чисто случайно окажется правдой, то со старым другом предстоит серьезный разговор. Возможно, неприятный.
Пункт четвертый. Аделина. Когда – если – она позвонит, стоит сделать неожиданный ход. Сойти в сторону с накатанной дорожки, по которой его ведут. И посмотреть на реакцию.
На этом составление плана несколько застопорилось. Пока речь шла о людях, Кравцов чувствовал себя достаточно уверенно. Но что можно предпринять в отношении каменного монстра, насылающего неприятные видения, он не представлял.
Наконец в муках родился Пункт пятый. Узнать о прошлом развалин как можно больше. Рассказ Козыря был краток и неполон – он пересказывал чужие слова, и, похоже, сам многого не знал. Почему особняк считается дворцом «графини Самойловой»? А где, пардон, жил ее граф? В те года эмансипированных самостоятельных дам, надо полагать, еще не существовало. И чем эти граф с графиней знамениты? Не случалось ли в «Графской Славянке» каких зловещих событий?