Так кто же натоптал этакий проспект – два мобиля могут разъехаться – в багровых зарослях? Алька подумал, что абсолютно не желает знать ответ. Пусть уж загадка остается загадкой.
Но едва от так подумал, почва ощутимо содрогнулась. Потом еще раз и еще. Землетрясение? Земная мантия успокаивалась после Катаклизма медленно и неохотно, на слабенькие подземные толчки никто не обращал внимания, происходили они часто и повсеместно.
Толчки продолжались с непонятной регулярностью, не бывает таких землетрясений… И к сотрясениям почвы прибавились звуки, негромкие, скрежещущие. Через минуту сомнений не осталось: по тропе кто-то шел. Кто-то невообразимо громадный и тяжелый, давящий и крошащий усеивающие тропу камни.
Костер пылал ярко, как маяк, указывающий путь кораблям. С тропы он был виден отлично, и сейчас тот, кто гуляет здесь по ночам, заглянет на огонек.
Люди встревожились. Кто-то жался к огню, кто-то вопросительно поглядывал на Командира. Парень в униформе мятежников – Алька уже знал, что зовут его Наиль – напротив, бочком подвигался в сторону от костра, явно намереваясь дать деру, если обитатель ночи двинется сюда. Лишь «выдра» сидел, как сидел, да двое зомбированных Командиром урок никак не реагировали на происходящее.
– Не бойтесь, – сказал Командир. – Это Зверь. Пройдет мимо, вреда никому не будет.
Прозвучало именно так – Зверь с большой буквы, Зверь как имя собственное…
Шаги грохотали совсем рядом, Алька вглядывался в ту сторону, пытаясь разглядеть чудище. Тщетно – яркое пламя костра не позволяло что-либо увидеть, и сумрак за пределами освещенного круга теперь казался полноценной темнотой. Но шел Зверь на двух лапах, или на двух ногах, шаги четвероногих существ звучат совсем иначе… Тираннозавр? Гигантский медведь, не уступающий ему размерами? Или нечто невиданное, плод извращенной фантазии генетиков из Мутабор?
Но кто бы там ни шагал, теперь он удалялся.
Хоть что-то понимал в происходящем, пожалуй, лишь старик из местных. Тот самый, что чуть не загнулся на пути сюда от сердечного приступа. Откачал его Командир, но ни малейшей благодарности старик не испытывал.
– Ты куда нас затащил, сектант чертов? – прошипел он негромко. – Давили вас при Сталине, давили, жаль, всех под корень не извели… Нас же сожрут твои Звери! Будет как в Пречистенке!
На протяжении своей тирады старик повышал голос и последние слова буквально прокричал.
Командир ответил холодно и спокойно:
– Не сожрут. Не смогут. Нет времени им и закона им… Пока что нет. В Пречистенке был другой зверь.
– Тот, другой… Какая разница?! – не унимался старик. – Не сожрут, так растопчут. Выводи нас отсюда, Путник.
– Не называй меня Путником. Теперь это не мое имя.
– Твое, не твое… Все равно выводи, не хочу здесь умирать… Недолго осталось, но лучше уж под небом нормальным да под солнышком дуба дать…
– Поздно, старик.
– Что?! Я, выходит… – старик поперхнулся, не договорил.
– Да. Ничего нельзя было сделать.
– Когда?
– Недавно. После того, как пролетел вертолет…
– То-то я думаю, ни разу с тех пор не кашлянул… И сердце не прихватывает. И что теперь? Как я теперь? Что ты из меня сделал, нелюдь?
Алька протянул руку и коснулся запястья лагерника, сидевшего неподалеку. На прикосновение тот не отреагировал, кожа оказалась холодной. Алька бесцеремонно попытался нащупать пульс. Пульса не было. Стоило ожидать…
– Извини, старик. Я ненавижу этим заниматься, но выбора нет.
– И что будет?
– Если останешься здесь – будешь таким, как сейчас. Навсегда. Вернее, плоть потихоньку разрушится, но сознание останется. Будешь все помнить, но ничего не будешь желать. Здесь на самом деле много таких, бесплотных…
– А если назад? Сколько протяну?
– Недели две, не больше.
– А потом?
– Сознание постепенно угаснет. Сначала исчезнут эмоции, появится безразличие ко всему… Потом уйдут воспоминания. Будешь засыпать все чаще и спать все дольше… И не проснешься.
– Говорили, что… В общем, на живое мясо потянет…
– Нет. Хлоптуном ты не станешь. Я сделал так, что не станешь.
Алька слушал, стараясь не пропустить ни слова. Он знал, что жрецы-вудуисты умеют, по слухам, превращать мертвецов в своих прислужников… Но столкнуться с таким на русском Севере? Вуду здесь никогда не исповедовали, ни в традиционном его варианте, ни в католическом… Старик упомянул что-то про секту, Север всегда считался оплотом сектантов-раскольников, скрывавшихся в тайге и лесотундре от гонений. Но Алька никогда не слышал про раскольничьи секты, практиковавшие воскрешение мертвецов. Хотя, конечно, его познания в этой области фундаментальными не назовешь.
Или здесь не Традиция, а чудеса нанотехнологий? Наночипы, поддерживающие псевдожизнь в мертвых телах? Если Командир связан со Станцией, такой вариант возможен.
«Выдры» были самыми настоящими «выдрами», понял Алька. Настоящими, но мертвыми. И сейчас рядом сидит мертвец в затонированном шлеме.
Мелькнула страшная мысль: а вдруг Настена… тоже… Убита в ночном авианалете, а Командир ее того… подобрал и приспособил к делу? Да и сам он, Алька, – жив ли? Все «манулы», охранявшие ангар, погибли, – может, погиб и он? Сердце заколотилось от такой мысли сильней обычного, но вдруг это – стук сердца в груди и отдающийся в виски пульс – лишь кажимость? Старик тоже не сразу понял, что мертв…
Алька нащупал здоровенную шишку на голове, надавил… Больно… Значит, жив, старик перестал ощущать все свои болячки… А вот Настена… Надо проверить при первой возможности. Дотронуться, ущипнуть даже…
Шаги, вновь сотрясшие почву, Алька почти не заметил. Нет, совсем не обратить внимание на них было невозможно, и он отметил краешком сознания – мимо по тропе вновь идет Зверь и на этот раз, похоже, четвероногий. Ну и ладно, сущая ерунда в сравнении с глобальной проблемой: жив ты или мертв?
А потом Звери начали появляться один за другим, и игнорировать их появление стало невозможно… Шествие Зверей продолжалось, по прикидкам Альки, около двух часов. Исполинские твари и проходили, и пробегали, и в ту сторону, и в другую, и по одной, и по нескольку разом… Самыми разными аллюрами, но и неторопливые шаги, и дробный топот свидетельствовали об одном – о чудовищных размерах.
Затем ночной променад завершился, последним мимо прошлепало чудище, явно прыгавшее на манер лягушки. Паузы между шлепками оказались длительными, словно такой способ передвижения требовал долго накапливать силы для очередного прыжка.
Звери прошли. Вместе с ними исчезло чувство необъяснимой тревоги. Уже не казалось, что сейчас произойдет нечто страшное и непоправимое. Костер догорал, никто не подкидывал в него новое топливо. Люди один за другим укладывались, засыпали. Мертвые продолжали сидеть в прежних позах. Алька краем глаза наблюдал за Настеной: ляжет или нет?