— Я всем чужой, — продолжал Джокер. — Я не отношусь ни к бубнам, ни к червям, ни к трефам, ни к пикам. Ни к королям, ни к валетам, ни к восьмёркам и даже ни к тузам. Вот я перед вами, всего-навсего Джокер, и, кто я такой, мне пришлось узнавать самому. Стоило мне пошевелить головой, как звенящие бубенчики напоминали мне о том, что у меня нет семьи. У меня нет ни числа, ни профессии, ни масти. Я не владею ни стеклодувным мастерством бубён, ни бережностью рук треф, ни силой пик. Я брожу и извне наблюдаю за вашей работой. Но благодаря этому я смог увидеть кое-что, чего вы не заметили.
Джокер лежал на столе, покачивая одной ногой. Бубенчики тихо позванивали.
— Каждое утро вы начинали свою обычную работу. Но вы словно спали на ходу не в силах проснуться. Конечно, вы видели солнце, луну и звёзды, видели всё, что движется, но не отдавали себе в этом отчёта. Другое дело Джокер, ведь я пришёл в этот мир с изъяном, позволяющим видеть вглубь и вширь.
Дама Бубён прервала Джокера:
— Давай, шут, выкладывай всё, что знаешь! Если ты видел что-то, чего не видели мы, ты должен сейчас же сказать нам об этом!
— Я видел самого себя! — выпалил Джокер. — Видел, как я ползаю на четвереньках среди кустов и деревьев большого сада.
— Ты видел себя с воздуха? — вырвалось у Двойки Червей. — У твоих глаз есть крылья, и они могут летать, как птицы?
— Да, в некотором роде. И это совсем не то, что глазеть на себя в малюсенькое карманное зеркальце, что постоянно делают четыре дамы из нашего селения. Они так поглощены мыслями о своей внешности, что даже не замечают, что живут.
— В жизни не слышала подобной дерзости! — воскликнула Дама Бубён. — Как долго ещё этому дураку будет позволено оскорблять нас?
— Но дело не только в том, что я вижу, — продолжал Джокер. — Я ещё и чувствую. Я чувствую, что я совершенно… совершенно живое существо… С кожей, волосами, ногтями и всем прочим… живая кукла, резиновый человечек… Откуда появился этот резиновый человечек? — спрашивает Джокер.
— Позволим ему продолжать? — спросил Король Пик.
Король Червей утвердительно кивнул головой.
— Мы живём! — воскликнул Джокер и взмахнул руками, так что бубенчики безудержно зазвенели. — Мы живём в таинственной волшебной сказке. Странно, говорит Джокер. Ему постоянно приходится щипать себя, чтобы убедиться, что это правда.
— Это больно? — вырвалось у Тройки Червей.
— Сейчас я чувствую, что живу каждый раз, когда звенит хоть один бубенчик, а они звенят при любом, даже почти незаметном движении.
При этом он поднял одну руку и потряс ею, многие карлики испуганно отступили назад.
Король Червей кашлянул и сказал:
— Так тебе удалось узнать, откуда появился резиновый человечек, или нет?
— Эту загадку каждый должен решить сам, — ответил Джокер. — Но каждый может отгадать лишь крохотную частицу этой загадки. Потому что у вас так мало мозгов, что приходится соединять несколько голов, дабы додумать до конца даже самую простейшую мысль. И причина этому в том, что вы пьёте слишком много пурпурного лимонада. Джокер говорит, что он волшебный кукольный человечек, и вы все тоже такие же волшебные человечки. Но сами вы этого не замечаете. И не чувствуете, потому что пьёте слишком много пурпурного лимонада, вы чувствуете только вкус мёда, лаванды, курбера, рингрота и граминера. Вы полностью сливаетесь с садом, не замечая, что живёте. Ибо тот, у кого во рту целый мир, в конце концов забывает о том, что у него есть рот. А тот, кто руками и ногами чувствует вкус целого мира, забывает о том, что он волшебный кукольный человечек. Джокер всё время пытался рассказать вам правду, но у вас не было ушей, чтобы услышать её. Пусть у вас на лице и есть морщины, но ваши органы слуха забиты яблоками и грушами, клубникой и бананами. То же самое происходит и со зрением. Да, у вас есть глаза, которыми вы могли бы видеть, но что толку, если они всё время ищут только этот напиток. Так обстоит дело, говорит Джокер, ибо только Джокеру открыта истина.
Карлики в зале замерли, глядя друг на друга.
— Так откуда появился резиновый человечек? — повторил свой вопрос Король Червей.
— Все мы — фантазии Фроде, — сказал Джокер и развёл руками. — Но в один прекрасный день эти фантазии стали такими живыми, что стали выпрыгивать из его головы. Непостижимо, говорит Джокер. Также непостижимо, как солнце и луна, говорит он. Но и солнце и луна — настоящие.
Карлики в зале удивлённо посмотрели на Фроде, и старик крепко сжал моё запястье.
— Но это ещё не всё, — продолжал Джокер. — Ибо кто такой сам Фроде? Он сам тоже странный игрушечный человечек, говорит Джокер. Фроде тоже живой, говорит он. Фроде был единственным человеком на острове, но в действительности он из другой колоды. Сколько в той колоде карт, не знает никто. Как не знает и того, кто сдаёт эти карты. Джокер знает одно: Фроде тоже игрушечный человечек, который однажды утром ожил и появился на свет. Из какой головы, из какого лба появился этот человечек? — спрашивает Джокер. Он спрашивает и спрашивает, и в один прекрасный день он получит ответ на свой вопрос.
♦ Казалось, будто карлики постепенно просыпаются после долгого сна. Двойка и Тройка Червей нашли свои щётки и начали подметать пол.
Четыре короля стали в кружок, обняв друг друга за плечи. Так они стояли и тихонько беседовали, пока Король Червей не обернулся к Джокеру.
— С большим прискорбием сообщаю, что короли селения пришли к заключению, что шут прав, — сказал он.
— И почему же это так прискорбно? — спросил Джокер. Он по-прежнему лежал на столе, но теперь он опёрся на одну руку и посмотрел на Короля Червей.
На этот раз слово взял Король Бубён.
— Очень жаль, что Джокер рассказал нам правду, — проговорил он, — ведь это означает, что Мастер должен умереть.
— Почему же он должен умереть? — поинтересовался Джокер. — Всегда нужно ссылаться на правила, прежде чем бить.
Ему ответил Король Треф:
— Пока Фроде будет появляться в селении, он будет напоминать нам, что мы искусственные. Поэтому он должен умереть от меча валета.
Наконец Джокер сел на столе и соскочил на пол. Он показал на Фроде, потом на королей и изрёк:
— Ничего хорошего, если Мастер и его изделия живут бок о бок друг с другом, они только действуют друг другу на нервы. С другой стороны, вряд ли можно упрекать Фроде за то, что его фантазия была так богата, что в конце концов вырвалась из его головы.
Король Треф поправил свою маленькую корону.
— Каждый волен фантазировать, как хочет. Но тогда он обязан обратить внимание своих фантазий на то, что они только фантазии. Если он этого не делает, он их обманывает, и тогда фантазии имеют право его убить.