— Мне говорили, что это одна из самых неприятных моих черт.
Девушка посмотрела на него. Антон улыбался, но глаза его молили о прощении. Сев в кресло, Зоуи помотала головой. Шарм — это всего лишь малая частица уникальных дарований этого человека. Она немного успокоилась. Ее губы непроизвольно растянулись в полуулыбке.
Антон тут же почувствовал, что Зоуи расслабилась, и поманил к себе стюарда.
— Чай для моей гостьи, — распорядился он. — И попроси Костаса взглянуть на ребенка. Мне кажется, он проснулся.
Кивнув, стюард ушел. Зоуи тут же вскочила, собираясь пройти к Тоби, но Антон накрыл ее руку своей ладонью.
— Останься и поговори со мной, — попросил он хриплым голосом.
Она засомневалась. Конечно, Антон Паллис не был ее другом, но его пальцы, такие теплые и нежные, просили, а не требовали. Знакомая волна жара снова разлилась в животе. Зоуи была охвачена противоречивыми чувствами. Она ненавидела Антона, но в то же время он ей безумно нравился. Однако испытывать одновременно и то и другое невозможно.
— Я тебе не враг, Зоуи, — тихо сказал Антон, словно ему было известно, что творится у нее в голове. — У тебя мало оснований так считать, но, если ты дашь мне шанс, я сделаю все возможное, чтобы доказать это.
Зоуи было трудно сопротивляться. Может, у нее развивается стокгольмский синдром?
Костас быстрыми шагами прошел мимо них, но Зоуи задержала его:
— Я сама пойду к Тоби.
Ее рука выскользнула из-под руки Антона. И, не позволяя себе взглянуть на него, девушка повернулась и ушла.
Самолет совершил посадку, когда солнце уже уходило за горизонт, оставляя красные полоски на блестящем море.
Костас взял на себя роль защитника Тоби. Зоуи не стала спорить с ним.
Все поднялись и принялись собирать вещи, включая Антона, который стоял спиной к девушке. У него будоражащая воображение красивая спина, отметила Зоуи.
Как только шум двигателей смолк, Антон набрал номер на телефоне, прижал его к уху и начал отдавать приказы.
Зоуи собиралась надеть жакет, когда Костас ее остановил:
— Тебе он вряд ли понадобится. На улице двадцать семь градусов.
Во сне Зоуи сильно помяла жакет и теперь обрадовалась, что можно обойтись без него.
Они покинули самолет. Антон шел впереди. Костас следовал за ними, неся Тоби.
Зоуи на секунду остановилась перед тем как спуститься по трапу. Жаркий воздух приятно ласкал лицо. В нем витали ароматы жасмина, цитруса и тмина. Впереди, по другую сторону взлетной полосы, выстроился целый кортеж: два серебристых лимузина, мини-вэн и запыленный седан.
Подчиненные Антона шли за ним с паспортами в руках, а сам он, прижимая к уху телефон, раздраженно жестикулировал.
С каждой ступенькой Зоуи испытывала все большее и большее беспокойство. И только спустившись на разогретый асфальт, она поняла, в чем дело…
Она в Греции…
Опустив взгляд на туфли, Зоуи подумала: «Впервые в жизни я оказалась на родине своего отца».
Это, пожалуй, станет запоминающимся моментом.
Закрыв глаза, девушка замерла. Зоуи была англичанкой. Она с молоком матери впитала пристрастие к пятичасовому чаю, любовь к звону Биг-Бена. Дитя серых облаков и прохлады, блондинка с нежной светлой кожей, Зоуи была дочкой своей мамы. И все же здесь она ощутила в себе греческие гены, которые прежде не замечала. Они появились из глубин, где прятались всю жизнь.
Зоуи откинула голову и, не открывая глаз, впитала все: зной, экзотические запахи, ласкающие ее веки лучи заходящего солнца. Какой невероятно успокаивающей оказалась эта смесь!
Неужели в этом кроется причина, по которой отец никогда не возвращался сюда? Он знал, что испытает все то, что испытывала сейчас она, — чувство, что душа вернулась домой. Дом — это особое место. Чувство дома у каждого в крови. Он зовет тебя, притягивает, когда ты видишь его по телевизору или на фотографиях. Зоуи не раз замечала, как отец мрачнел, если в телепередаче хотя бы мельком упоминалась Греция.
— Зоуи… — снова этот знакомый низкий, словно окрашенный в цвет индиго, голос. Голос, зовущий ее по имени, как когда-то звал отец. Только на этот раз она заметила разницу.
Опустив подбородок, Зоуи открыла глаза и увидела Антона, стоявшего напротив. Глаза его уже не были такими холодными. Они приобрели теплый оттенок корицы — неужели солнце изменило их цвет? Его взгляд был проникновенным, а руки протянуты к ней. Как будто он ожидал, что она упадет, и приготовился поймать.
— Все в порядке, — прошептала девушка.
— Непохоже.
— Это… Просто для меня неожиданно оказаться здесь, — призналась Зоуи. — Я не думала, что почувствую что-либо.
Антон начал понимать, что дочь Леандера Канеллиса весьма страстная и бескомпромиссная натура. Ему стало любопытно, как это качество может сказаться в постели… в его объятиях. Подогретое его собственными ощущениями…
Он быстро опустил руки.
«Запрещено», — приказал он себе. Зоуи Канеллис стала для Антона запретным плодом в тот момент, когда обвинила его в охоте за состоянием Тео.
Резкое движение Антона вернуло Зоуи с небес на землю, и она осмотрелась. Часть машин исчезла. Не было видно седана и черного мини-вэна. Только два роскошных лимузина все еще дожидались пассажиров.
— Прости. Я задерживаю тебя, — пробормотала она.
— Ни капли, — вежливо откликнулся Антон. — Я улаживал необходимые формальности, чтобы твоего брата не забрали социальные службы, — улыбнулся он.
— Смейся, если тебе весело, — насупилась Зоуи. — Мне не до веселья.
— Снова волнуешься? — участливо поинтересовался Антон.
— Где Тоби? — спросила Зоуи.
— С Костасом, во второй машине. Его надо было укрыть от жары.
Опустив руку в нагрудный карман пиджака, он вынул паспорт в кожаной обложке и протянул девушке:
— Твой. Костас нашел его в одной из коробок. Надеюсь, ты не против, что ему пришлось порыться в твоих вещах.
«Слишком поздно возмущаться, если и так», — подумала она, взяв паспорт.
— Спасибо, — пробурчала Зоуи себе под нос.
— Если ты завершила ритуал воссоединения с землей предков, нам пора ехать.
Антон использовал почти те же слова, что и она, думая об этой земле. Девушка кивнула, и он быстро направился к машинам, а она за ним — таким элегантным, таким энергичным, несколько надменным и величественным. Зоуи явно чем-то задела Антона, но чем — она никак не могла понять.
Пожав плечами, Зоуи огляделась. Похоже, они приземлились на частном аэродроме. Всего одна взлетно-посадочная полоса и небольшая белая башня, возвышающаяся неподалеку. Вдалеке блестело море, а на вершинах холмов зеленели сосны.