Зазвонил телефон. Шиб вскочил, торопливо схватил телефонную трубку, едва не уронил ее, но успел поймать на лету.
Чье-то учащенное дыхание... даже не одного, а двух человек. Неровное и прерывистое. Какие-то ублюдки развлекаются... Шиб уже собирался швырнуть трубку, когда услышал женский стон. Ему словно обожгло внутренности. Стон повторился, более долгий. Одновременно— хриплые ритмичные вздохи мужчины. Шиб стиснул трубку с такой силой, что едва не раздавил ее. Женщина негромко, приглушенно вскрикнула. Затем послышался шорох простыней, скольжение потных тел друг о друга. Затем — характерный щелчок зажигалки. Кто-то закурил. Потом наступила тишина.
Шиб изо всех сил прислушивался, стараясь понять, происходило ли все это сейчас или было записано на пленку. Послышался щелчок. Потом кто-то прохныкал:
— Нет, не надо, мне больно! Что на сей раз?..
Голос маленькой девочки... Шиб почувствовал, как над его верхней губой выступили капельки пота, и стер их ребром ладони.
— Нет, нет, нет!
Аннабель? Энис? Нет, это не их голоса... Тогда... Элилу, о, господи, это Элилу! Она всхлипывала и прерывисто, учащенно дышала, все чаще и чаще.
Шиб бегом бросился к раковине, все еще прижимая телефон к уху, и изверг в нее остатки обеда, когда насильник завершил свое дело и в трубке зазвучала «Аллилуйя» Генделя.
Левой рукой он плеснул в лицо холодной воды п неловко вытерся полотенцем. Проклятая музыка разрывала барабанные перепонки. Еще один щелчок — и тишина. Шиб смотрел на телефонную трубку, чувствуя, как по спине градом катится пот. Мысли вихрем кружились в голове, словно обломки метеоритов, притянутые гравитационной силой к орбите планеты. Крики ребенка... Мужчина и женщина, занимающиеся любовью... Этой женщиной была Бланш, он узнал ее голос. Но кто был мужчина? Андрие? Или он сам? Никогда ведь не слышишь себя со стороны, когда трахаешься... Гипотезы были одна неутешительнее другой. Для него невыносимо было слышать, как Бланш кричит от наслаждения в объятиях другого — он бы предпочел, чтобы кто-то записал их голоса на пленку в ту ночь, когда он тайком, как вор, прокрался в ее дом... А что, если — эта мысль была ужаснее всего — она трахалась с тем самым человеком, который изнасиловал ее дочь?
Только тут он заметил, что все еще сжимает трубку в руке, и положил ее на подставку. Нужно предупредить Бланш, что в ее спальне, возможно, спрятан магнитофон— одно из тех крошечных приспособлений, которые включаются сами, автоматически реагируя на звук голоса... Черт, Гаэль сейчас в Ницце, сдает экзамен... Шиб набросил пиджак, обулся и вышел из дома.
— Мне надо поговорить с Бланш.
Айша с ужасом взглянула на него, прижимая палец к губам.
— Тише! Ты что, спятил? Бабуля здесь, вместе с Дюбуа. Обсуждают детали благотворительного праздника на Иванов день.
— Предупреди ее незаметно.
— Не получится. Что стряслось?
— Мне нужно с ней поговорить, вот и все. Если ты ей не скажешь, я сам к ней пойду.
— Слушай, что происходит? Грег сказал, что ты помешался, и теперь я вижу, что он прав. Ты представляешь, что начнется, если тебя кто-то увидит в ее комнате?
А дети дома?
Да.
— Айша... а, это вы, Морено? — сказал Дюбуа, выходя в коридор.
— Месье Андрие просил нас продолжить расследование, — сухо сказал Шиб.
— Да-да, я знаю. Айша, принесите, пожалуйста, телефонный справочник. Мы составляем список организаций, с которыми нужно связаться для устройства благотворительной акции на Иванов день, — добавил он, повернувшись к Шибу.
— Если позволите... сказал Шиб, указывая в сторону лестницы, ведущей наверх.
— Да, разумеется. Вам удалось что-нибудь найти?
— Ничего, к сожалению.
— Бланш рассказала мне про случай с Аннабель, — вполголоса сказал священник. — Это ведь произошло за день до смерти бедняги Коста... События ускоряются, Морено. Зло оскалило свою отвратительную пасть и показывает клыки. И мне кажется, что вы тоже оказались под прицелом. Ждите меня через час в часовне, — добавил он, переходя на шепот, — я постараюсь защитить нас получше.
— Вот, возьмите. — Айша вернулась с телефонным справочником.
— Ах да, спасибо, — И священник вернулся в гостиную, не произнеся больше ни слова.
— Я поднимусь наверх, — сказал Шиб и направился к лестнице, несмотря на протестующий жест Айши.
Он поднялся наверх, остановился у двери комнаты Шарля, приложил к ней ухо: электронная музыка. Хорошо. Из комнаты Луи-Мари слышалась музыка Дебюсси. «Сады под дождем». Фальшивая нота, пауза, повтор. Должно быть, он разучивает произведение на синтезаторе. Отлично. Путь свободен. Шиб осторожно взялся за ручку двери, ведущей в супружескую спальню, и вошел. Он чувствовал себя взломщиком. Ставни были закрыты, в комнате царил полумрак. Кровать была застелена синим покрывалом без единой складочки. В изголовье — синие шелковые подушки с оборками. Он пошарил под матрасом; «Не думай о том, что происходит по ночам на этой кровати, ищи внимательнее!»— потом провел рукой вдоль деревянного бортика. Ничего. Шиб встал на четвереньки — на сверкающем паркетном полу не было ни единой пылинки— перевернулся на спину и скользнул под кровать.
В левом углу, у стены, лежала маленькая хромированная коробочка, размером чуть больше сигаретной пачки. Шиб осторожно и с некоторой брезгливостью взял ее в руки, словно отвратительное ядовитое насекомое. Это был магнитофончик, казавшийся почти игрушечным. Шиб нажал на клавишу «Eject» и вынул крохотную кассету. Сколько раз, интересно, на нее записывались любовные баталии четы Андрие?
Положив магнитофон в карман, он вышел из комнаты. Может, и в комнате Элилу обнаружится нечто подобное?
Здесь тоже было полутемно. Кровать была застелена розовым покрывалом с белыми медвежатами. Все вещи и игрушки оставались, очевидно, на тех же местах, что и в день смерти Элилу — даже раскрытая книжка лежала на прикроватном столике. Шиб пролистал ее. Детская книжка с картинками — «Барашек, который хотел стать волком». На обложке хорошенький белый барашек угрожающе скалил клыки. На первой странице было написано: «Аннабель от мамы». Но книжку читала Элилу... Слишком «детское» чтиво для ее восьми лет... Он вспомнил, как возмущалась Аннабель: «Элилу — воровка!» Что она пыталась украсть? Материнскую любовь?.. Или хотела вернуться в раннее детство, чтобы убежать подальше от всего того, что ей приходилось выносить? Одно лишь воспоминание о записанном на пленку изнасиловании вызвало у Шиба тошноту. Он несколько раз глубоко вздохнул, пошарил под кроватью. Ничего. Если здесь и была похожая игрушка, «он» ее забрал.
— Что вы здесь делаете?
Шиб резко выпрямился, ударившись головой о деревянное изголовье кровати. На него в упор смотрел Шарль.
— Твой отец попросил меня выяснить, что за странные события происходят в доме, — сухо ответил он, поднимаясь на ноги.