Лулу глубоко вздохнула, глядя на покрытый щетиной квадратный подбородок улыбчивого Кайла. На мгновение закрыв глаза, она кивнула:
— Не знаю, получится ли у меня, но я готова пойти на этот огромный риск. Наша сделка состоялась, доктор Манроу.
Он быстро поднял руку Лулу и коснулся ее губами, затем отпустил:
— В таком случае пора заняться по-настоящему важным делом.
Лулу затаила дыхание, не осмеливаясь даже вообразить, что у него на уме.
— Последние полгода я мечтал об огромной порции английского жаркого. Составите мне компанию?
Сложив иглы и нитки в корзинку для швейных принадлежностей, Лулу разгладила шов на шторе из набивной ткани. Если смотреть из комнаты, то шов незаметен.
Шторы были куплены много лет назад бабушкой Лулу, а у ее родителей не хватило средств, чтобы заменить их на новые. Дом был слишком большой, с множеством окон. Даже крестная мать Лулу, Эмма Кармайкл, говорила, что неплохо бы до наступления зимы поменять шторы.
Документы, которые прислал ей Майк Бакстер, она разместила в гостиной, которую не использовали по назначению. Это было холодное помещение, выходящее окнами на север, в котором уже несколько лет не разжигали камин. Пора вносить изменения.
Возможно, Кайл привык к снегам Непала, но Лулу не терпит холода.
Взбив подушки на большом мягком диване у камина, она повернулась и посмотрела на длинный старинный обеденный стол. Его полированная поверхность оказалась закрытой папками, сложенными в аккуратные ряды.
В каждой стопке папок содержался отчет о месяце пребывания Кайла Манроу в Уганде во время его девятимесячной миссии десятилетней давности.
Майк заранее извинился, что записи и отчеты подобраны, по его словам, чуточку сумбурно, но Лулу и предположить не могла, что материалы находятся в таком беспорядке.
Она поняла, насколько тяжелая стоит перед ней задача, только во вторник утром, после презентации книги Кайла, когда в дом привезли коробки с кучей бумаг.
Последнюю неделю сортировка документов отняла у Лулу все время.
Оригинальные письменные материалы из Уганды — мира, где о компьютерах понятия не имели, — представляли собой подборку отдельных листов с пометками от руки на полях, больничные карты пациентов и копии счетов. Проще говоря, это были все записи о миссии в Уганде.
Каким-то образом эти обрывки бумаг воспринимались ближе к сердцу, нежели анонимные компьютерные записи или базы данных. Пометки на полях были сделаны рукой человека; каждый клочок бумаги хранил память о его индивидуальности. Последние несколько дней Лулу просмотрела сотни отдельных листов с датами на них и стала различать их авторов.
Взять, к примеру, Кайла Манроу.
Лулу взяла подписанный медицинский отчет из коробки с пометкой «Без даты», который мог определенно принадлежать только Кайлу. Написано решительным, прямым и быстрым почерком, без разрывов в словах, простым и кратким языком, всегда чернилами. Пусть в метро Кайл показался Лулу более чем неопрятным, но, судя по записям, он отличался сосредоточенностью, организованностью и профессионализмом.
Майк предупредил Лулу о том, что Кайл сам привезет свой личный дневник. Однако она уже достаточно поняла о нем по просмотренным документам, так что дневник не сказал бы ей ничего нового.
Положив медицинский отчет обратно в коробку, она коснулась ногой потрепанного и старого вещмешка с письмами в конвертах с инициалами «КБМ» — Кайл Балфор Манроу.
Этот вещмешок мало отличался от рюкзака, с которым она увидела Кайла в лондонском метро. И все же она не стала открывать этот вещмешок. Его содержимое могло оказаться слишком личным.
Эмма конечно же посмеялась над ней, сказав, что она просто боится увидеть содержимое вещмешка. По правде говоря, Лулу всегда боялась неизвестного. Кайл Манроу по-прежнему был для нее незнакомой персоной.
Лулу ведь не знала о существовании Кайла Манроу до тех пор, пока о нем ей не рассказал Майк. Возможно, отец Лулу знал студентов, отправившихся в Уганду в тот год, когда погибла Рут. Лулу как раз уехала в университет, и отец определенно не стал бы говорить с ней об этом. То, что происходило в Уганде в те последние месяцы, было тайной, известной лишь Кайлу.
Возможно, именно поэтому она выкроила время, чтобы почитать «Знахаря» и больше узнать о работе медиков в Непале. И даже зашла на сайт Кайла.
Мужчина, написавший книгу, ничем не отличался от того, кого она встретила в Лондоне.
Но вероятно, Кайл не осознавал, как много индивидуального таили в себе его еженедельные короткие заметки в блоге. Они были наполнены юмором, преданностью делу и обаянием. Лулу отлично понимала, отчего книга и телевизионный документальный фильм о Кайле стали так популярны. Он был обаятелен и совершенно не похож на других.
При мысли о том, что доктор скорой помощи вроде Кайла сидит рядом с ней за этим столом, Лулу ощутила незнакомый трепет и почувствовала, как покраснели ее щеки и забурлила кровь. Последние два дня она была взволнована, но, представив, как встретится с ним лицом к лицу, запаниковала.
Обычно Лулу не отличалась чрезвычайной восприимчивостью, но Кайл привлекал ее своей самобытностью. Она, в самом деле ждала встречи с ним.
Кайл приедет к ней через пару часов.
Внезапно Лулу заметила за окном яркое пятно и отвлеклась от размышлений. По лужайке между деревьями бегал рыжий сеттер.
Рыжего щенка по кличке Белла подарила Лулу на Рождество ее крестная мать Эмма. Белла была постоянной спутницей Лулу. Однако совместить общение с чрезмерно подвижной собакой и бумажную работу довольно проблематично. Но здесь ее любимица может и без присмотра резвиться в огромном саду, а не сидеть в доме.
Улыбнувшись про себя, Лулу покачала головой, наблюдая за проделками щенка.
И все-таки Лулу ведет себя глупо, строя иллюзии. Майк Бакстер попросил ее отсортировать документы по дате, и она сделала все, что могла. Кайлу не составит труда объединить записи из своего дневника с отсортированными заметками, которые лягут в основу книги. И чем скорее это произойдет, тем скорее Кайл покинет Кингсмед, а жизнь Лулу вернется в привычное русло.
Им придется проработать вместе всего несколько дней. А потом хоспис получит возможность построить столь необходимый реабилитационный центр.
Завтра или послезавтра Лулу начнет читать дневники своей матери.
Что до личной переписки, то это уже другая история.
Отвернувшись от окна, Лулу поймала свое отражение в венецианском зеркале, висевшем над камином. Она заправила прядь волос за ухо, и стал виден слуховой аппарат.
Ей не нужно читать архивных записей, чтобы напоминать себе о произошедшем в Африке. Она видела явное напоминание об этом каждое утро, смотрясь в зеркало ванной комнаты, и каждый вечер, снимая слуховой аппарат. Лулу свыклась с тем, что никогда больше не услышит некогда приятных ей звуков.