– Хорошо, разберемся, – сказал после долгой паузы Ряжский.

С Гончаровой он меня не сведет. Будет до всего докапываться сам. А я в его глазах до сих пор, наверное, бандит и убийца.

– Гончаров действительно ходил к Боголюбову, – сказал я.

Что-то промелькнуло в его глазах, но туг же исчезло. Наверное, хотел сказать, что знает, но сдержался.

– Я узнал об этом только недавно. И уж во всяком случае – после того, как Гончаров погиб.

– От кого узнали?

– Не скажу.

Ряжский опустил глаза.

– Я даже знаю, о чем он говорил в офисе «Стар ТВ».

– О чем же? – спросил Ряжский.

– Он представился большим боссом и предупредил, что Боголюбова ожидают серьезные неприятности, если тот не перестанет давить на нас.

Подобных слов Ряжский от меня не ожидал. Надо было видеть его взгляд, чтобы понять, что я не ошибся.

– И это, конечно, была инициатива самого Гончарова, – подсказал Ряжский, не пытаясь спрятать иронию.

– Да.

– Понимаю.

– Вы напрасно иронизируете.

– Нет-нет, вы неправильно меня поняли. Продолжайте, пожалуйста.

Показывал, что выслушает меня до конца, но мои слова для него – не более чем треп. Но к известию о том, что Гончаров угрожал нашим недругам, Ряжский отнесся явно с интересом. Не знал подробностей, а знал только о гончаровском визите. Значит, про визит ему сказал не Виталий.

– Не важно, откуда я знаю подробности, но сведения точные. А рассказал я вам потому, что хочу, чтобы вы мне поверили.

– Поверил – чему?

– Поверили в то, что я не имею к этому никакого отношения. Вы пошли по ложному следу, время упущено, и скоро вовсе не останется надежды, что это убийство будет раскрыто.

– Оно будет раскрыто! – жестко сказал Ряжский.

Когда я увидел его глаза, понял – я у него по-прежнему главный и единственный подозреваемый. И он оставил меня в покое лишь на время, только потому, что ему совсем недавно крепко дали по рукам – за яркий свет в лицо, за непрерывный ночной допрос и прочие гестаповские штучки.

42

На следующий день я поехал к Колпакову, тому самому директору, который выгнал Гончарова с работы. Он встретил меня таким же настороженным взглядом, как и в прошлый раз. Не любил, наверное, визитеров, потому что от них одни проблемы и головная боль.

– Вы меня помните? – спросил я.

– Еще бы.

Тон такой, как будто я задолжал ему кучу денег и тем и запомнился.

– Сергей Андреевич Гончаров погиб.

– Знаю.

– Жалко человека.

– М-да.

Они не друзьями расстались, уж это точно.

– Скажите, к нему приходили друзья?

Колпаков посмотрел на меня непонимающе.

– Сюда, на работу. Вы кого-нибудь видели?

– Не помню.

Я достал из папки фото, сделанное прямо с экрана телевизора. На фото был тот самый «лейтенант». Наш компьютерщик подретушировал снимок, и теперь фото было на загляденье, куда там милицейским фотороботам.

– Вот этот человек, например, – сказал я. – Знакомое лицо?

Колпаков долго изучал фото. Трудно было понять, что он думает в эти минуты.

– Нет, – сказал он после показавшейся мне бесконечной паузы. – Не припоминаю.

– А кто-нибудь похожий на него? – не отступался я. – Крепыш, стрижка короткая, армейская.

В ответ он только покачал головой.

– Может, к нему приходил кто-либо в форме? – подсказал я. – В милицейской или армейской? Были у него такие друзья?

– Я за чужими друзьями не слежу. Мне главное, чтоб работа двигалась.

– С вашими продавцами я смогу поговорить? Может, кто из них видел?

– Никого нет.

Я и сам видел, что никого нет, когда шел через торговый зал.

– Обеденный перерыв?

– Все уволены. Мы закрываемся.

Только теперь мне стала понятна причина запустения, с самого начала бросившегося в глаза.

– Выручки нет. Будем перепрофилироваться.

– А где же теперь ваших продавцов искать?

– Этого я не знаю.

– А если по бумагам посмотреть?

– Я их не оформлял. Они даже трудовые книжки сюда не приносили.

Обычное дело.

– И Гончарова так же на работу принимали?

– Как – «так»?

– Без трудовой.

– Вроде да.

– Вроде? – переспросил я.

– Не видел я его документов. Откуда мне знать!

– И даже при приеме на работу?

– А я его на работу не принимал. Он здесь был, когда я пришел.

– Вы недавно директорствуете?

– Меньше года. Десять месяцев.

А Гончаров, помнится, проработал год или чуть больше. Старожил, так сказать.

– Но продавцов принимали вы?

– Да.

– Значит, они пришли уже позже вас?

– Позже.

– Все?

– Все.

– И только один Гончаров уже здесь был?

– Да.

– Как же так? – удивился я. – Вы от кого дела принимали?

– Ни от кого. Здесь ничего не было. Фирма, которая держала магазин, разорилась. Имущество пошло с молотка. Мы выкупили магазин на торгах…

– Мы – это кто?

– Я и мой компаньон.

– И что дальше?

– Стали работать. Завезли оборудование, товар, здесь же ничего не было.

– А Гончаров-то откуда взялся?

– От прежних хозяев, наверное. Нам был нужен грузчик, мы его и взяли.

Я ничего не понимал. Такое чувство бывает, когда, зная биографию человека, вдруг открываешь какие-то новые подробности, которые не можешь объяснить.

– Вы сказали, что здесь ничего не было. Прежние хозяева разорились. И только потом вы, выиграв торги, завезли сюда оборудование. Сколько же времени магазин простоял заколоченным?

– Долго.

– Долго? – переспросил я.

– Да. Год, а может, и больше. Его готовили к продаже, там резина тянулась долго, я смотрел бумаги накануне торгов.

– И все это время Гончаров, не имея работы и не получая зарплаты, слонялся вокруг да около?

Колпаков, похоже, тоже наконец-то уловил несоответствие.