Кэтрин не ненавидела себя за то, что была такой, и притом не особенно любила себя. В тех редких случаях, когда она задумывалась о своей психологии, она определяла себя как довольно интересный характер. Она также осознавала, что прекрасно подходила для занятия шпионажем — и эмоционально, и физически, и по складу ума. Фогель заметил это, но первым это заметил Эмилио. Она ненавидела их обоих, но не могла не признать справедливости их заключения. Теперь же, когда она глядела на свое отражение в зеркале, ей на ум приходило одно слово: шпионка.
Такси подъехало к тротуару и остановилось перед домом Джордана. Взяв ее за руку, он помог ей выбраться из автомобиля, потом расплатился с водителем. Открыв дверь, он предложил ей войти первой, затем закрыл дверь и лишь после этого включил свет, как того требовали правила затемнения. На мгновение Кэтрин ощутила себя совершенно растерянной и незащищенной. Она не любила оказываться в незнакомом месте, в обществе незнакомого мужчины да еще и в темноте. Но Джордан очень быстро нащупал выключатель, и в просторной прихожей вспыхнул свет.
— Мой бог! — воскликнула Кэтрин. — Каким образом вам удалось получить ордер на постой в такое шикарное место? Я-то думала, что все американские офицеры ютятся по гостиницам и пансионатам.
Кэтрин, конечно, заранее знала ответ на свой вопрос. Но обязана была его задать. Действительно, американские офицеры крайне редко получали возможность селиться в таких условиях, да к тому же в одиночку.
— Мой тесть купил этот дом много лет тому назад. Он проводил много времени в Лондоне, и по делам, и на отдыхе, и решил, что надо заиметь здесь полноценный плацдарм. И, должен признаться, я очень доволен, что он купил этот дом. Мысль о том, чтобы провести войну в «Гросвенор-хаусе», где офицеры напиханы, как сардины в коробку, нисколько не вдохновляет меня. Позвольте мне взять ваше пальто.
Он помог ей снять пальто и пошел, чтобы повесить его в гардеробную. Кэтрин быстро осмотрела гостиную. Она была обставлена дорогими глубокими кожаными кушетками и креслами, наподобие тех, которые можно встретить в фешенебельных лондонских клубах: Стены были облицованы панелями; паркетный пол покрыт темно-коричневой мастикой и отполирован до зеркального блеска. Лежавшие поверх паркета ковровые дорожки были превосходного качества. Но в этой комнате имелась одна совершенно уникальная особенность — все стены были увешаны фотографиями мостов.
— Значит, вы женаты, — сказала Кэтрин, позаботившись о том, чтобы в ее голосе прозвучала нотка разочарования (впрочем, не слишком заметная).
— Прошу прошения? — сказал хозяин, возвращаясь в комнату.
— Вы сказали, что этот дом принадлежит вашему тестю.
— Вернее было бы сказать: бывшему тестю. Моя жена погибла в автомобильной аварии незадолго до войны.
— Прошу прошения, Питер. Я не хотела...
— Ничего, все в порядке. Это случилось очень давно.
Она кивнула на стену:
— Вы любите мосты.
— Можно сказать, что да. Я их строю.
Кэтрин прошлась по комнате и остановилась перед одним из снимков. На нем был изображен мост через Гудзон, за который Джордан в 1938 году получил звание «Инженер года».
— Вы их проектируете?
— На самом деле проектируют архитекторы. Я инженер. Они рисуют проект на бумаге, а я говорю им, получится то, что они хотят, или нет. Иногда я заставляю их перерабатывать проекты. Иногда, если они придумывают что-нибудь выдающееся, вроде вот этого, я стараюсь найти способ сделать так, чтобы то, что они придумали, могло устоять.
— Судя по вашим словам, это очень увлекательное занятие.
— Иногда, — ответил он. — Но может быть и утомительным, и скучным. Вообще, трудно найти менее интересную тему для беседы во время вечеринок.
— Я и не знала, что флоту нужны мосты.
— Они ему не нужны. — Джордан осекся. — Извините, я не имею права говорить о...
— Нет-нет, не извиняйтесь. Поверьте, я знаю порядок.
— Я мог бы приготовить что-нибудь поесть, но не могу гарантировать, что получится что-то съедобное.
— В таком случае, лучше покажите мне, где у вас кухня.
— Вот за этой дверью. Если вы не возражаете, я хотел бы переодеться. Никак не могу привыкнуть к этой проклятой форме.
— Конечно.
За последующими действиями Джордана она наблюдала очень внимательно. Он вынул из кармана брюк небольшую связку ключей и отпер еще одну дверь, выходившую из прихожей. Там, судя по всему, должен был располагаться его кабинет. Войдя туда, Джордан включил свет, но находился внутри не более минуты. Вышел оттуда он уже без портфеля, который, по всей видимости, запер в сейфе. Затем поднялся по лестнице. Его спальня находилась на втором этаже. Это было просто замечательно. Она сможет, пока он будет спать, забраться в сейф и сфотографировать содержимое его портфеля. Нойманн позаботится о том, чтобы фотографии попали в Берлин, а аналитики абвера исследуют их и выяснят характер работы Питера Джордана.
Затем она шагнула в кухню, и тут ее настиг приступ паники. Зачем ему понадобилось снимать военную форму? Может быть, она что-то сделала не так? Допустила грубую ошибку? Что, если он прямо сейчас набирает телефон МИ-5? А МИ-5 свяжется со Специальной службой? Джордан сойдет вниз и будет занимать ее разговорами до тех пор, пока они не ворвутся в дом и не арестуют ее?
Кэтрин заставила себя успокоиться. Это было просто смехотворно.
Когда она открыла дверцу холодильника, ей снова стало не по себе. Она припомнила одну мелкую, но важную деталь: она понятия не имела о том, как готовить омлет. Мария делала превосходные омлеты, значит, она просто постарается сымитировать все ее действия. Из холодильника она достала три яйца, немного сливочного масла и кусок чеддера.
Открыв дверь небольшого стенного шкафчика, она нашла там банку консервированных томатов и бутылку вина. Вино она открыла, отыскала бокалы, налила сразу в два и, не дожидаясь возвращения Джордана, попробовала. Вино оказалось восхитительным. Кэтрин почувствовала привкус полевых цветов, лаванды и абрикосов; все это снова навело ее на мысли о своей воображаемой вилле. Сначала нагреть помидоры — именно так Мария делала в те давние годы в Париже. Только там помидоры были свежими, а не этой скользкой подделкой из жестяной банки.
Она открыла банку, слила жидкость, порезала томаты и положила их в уже начавшую нагреваться сковороду. Кухня сразу же заполнилась их запахом. Кэтрин отпила еще глоток вина. Теперь предстояло разбить яйца в миску и взбить их с мелко порезанным сыром. Она почувствовала, что улыбается — приготовление пищи для мужчины было совершенно несвойственным для нее занятием. И тут же ей пришла в голову совсем уж смешная мысль: наверно, Курту Фогелю следовало бы добавить в программу подготовки шпионов абвера небольшой курс кулинарии.
* * *