— Ты не маленькая девочка! Ты шпионка абвера!
— Нет, нет!
— Да, конечно, да! Вот почему у тебя есть и стилет, и рация!
— Нет! Это неправда!
Потом начинает говорить Гитлер.
— Это ты убила ту бедную женщину из Суффолка — Беатрис Пимм.
— Это неправда! Неправда!
— Арестовать ее! Повесить ее!
Все начинают смеяться над нею. Внезапно она оказывается голой, и смех становится еще громче. Она хочет попросить помощи у Фогеля, но он убежал, бросив ее. Тогда она кричит и садится в постели, вся мокрая от пота, и говорит себе, что это был только сон. Только дурацкий бессмысленный сон.
Кэтрин Блэйк взяла такси и доехала до Мраморной арки. Происшествие в автобусе вызвало у нее страшное потрясение. Она ругала себя за то, что не смогла нормально выйти из положения. После того как женщина произнесла ее настоящее имя, она вылетела из автобуса, словно за ней гнались. А ей следовало всего лишь остаться на месте и спокойно объяснить женщине, что она ошибалась. Это был ужасный просчет. Несколько человек в автобусе видели ее лицо. В общем, это было хуже любого кошмара.
Во время поездки на такси она заставила себя успокоиться и подумать, что делать дальше. Она всегда знала, что такая опасность, пусть и не очень большая, существует — опасность столкнуться с кем-нибудь, кто узнает ее. Она прожила в Лондоне два года после смерти матери, когда ее отец служил здесь в немецком посольстве. Она посещала английскую школу для девочек, но близкими подругами так и не обзавелась. После этого она еще раз была в стране — приезжала сюда вместе с Марией Ромеро на короткие каникулы в 1935 году. Тогда их сопровождала большая компания друзей Марии, и они встречались на вечеринках, в ресторанах и в театрах с множеством других молодых и богатых людей. У нее было небольшое приключение с молодым англичанином, имя которого она никак не могла вспомнить. Фогель решил, что это допустимый риск. Шансы на то, что она лицом к лицу встретится с кем-нибудь из знакомых, были довольно малы. Если же так случится, у нее должен быть наготове стандартный ответ: мне очень жаль, но вы, наверно, меня с кем-то спутали. На протяжении шести лет такого не случалось. Она расслабилась. И когда это действительно случилось, она ударилась в панику.
Она наконец вспомнила, кто такая эта женщина. Ее звали Роз Морли, и она была кухаркой в лондонском доме ее отца. Кэтрин очень мало что вспомнила о ней — только то, что поварихой она была довольно плохой и всегда подавала передержанное мясо, каким бы образом его ни готовила. Кэтрин практически не общалась с нею. Так что было просто удивительно, что та узнала ее.
У нее имелось два варианта: проигнорировать случившееся и сделать вид, что ничего не произошло, или же предпринять кое-какие шаги и попытаться определить степень опасности.
Кэтрин выбрала второй вариант.
У Мраморной арки она расплатилась с водителем и вышла. Сумерки все сгущались; в условиях затемнения скоро должна была наступить полная темнота. Сюда, на площадь Мраморной арки, сходилось множество автобусных маршрутов, в том числе и того автобуса, из которого она только что сбежала. Если ей повезет, то Роз Морли выйдет здесь, чтобы пересесть на другой автобус. Тот, на котором она ехала, должен повернуть на Парк-лейн в сторону Гайд-парка. Если же Роз останется в автобусе, Кэтрин придется тоже сесть в него, постаравшись, чтобы женщина ее не заметила.
Нужный автобус подъехал довольно скоро. Роз Морли сидела на том же самом месте. Когда же автобус остановился, она поднялась. Кэтрин угадала. Роз вышла именно здесь.
— Вы ведь Роз Морли, не так ли? — сказала Кэтрин, шагнув вперед.
Женщина широко раскрыла рот от неожиданности.
— Да. А вы Анна. Я была уверена, что это действительно вы. Вы совершенно не изменились с тех пор, как были маленькой девочкой. Но как же вы оказались...
— Когда я сообразила, что это вы, я поехала за вами на такси, — поспешно перебила ее Кэтрин. От звучания настоящего собственного имени, да еще среди людской толпы, ее бросало в дрожь. Она взяла Роз Морли под руку и направилась во мрак Гайд-парка.
— Давайте прогуляемся немного, — сказала она. — Знаете, Роз, прошло так много времени...
* * *
В тот вечер Кэтрин напечатала на машинке донесение для Фогеля. Она сфотографировала его, сожгла листок в раковине ванной, затем сожгла и ленту пишущей машинки, как учил ее Фогель. Подняв голову, она встретилась взглядом со своим отражением в зеркале. И отвернулась. Раковина была черна от краски для ленты и золы. И ее пальцы тоже были черны, и ладони.
Кэтрин Блэйк — шпионка.
Она взяла мыло и принялась отмывать пальцы.
Принять решение оказалось не так уж трудно. Потому что дело обернулось куда хуже, чем она могла предвидеть.
— Я эмигрировала в Англию незадолго до войны, — объясняла она, пока они шли по тропинке в уже почти совсем непроглядной темноте. — Я даже и помыслить не могла о том, чтобы и дальше жить при Гитлере. Это было действительно ужасно, особенно то, что он делал с евреями.
Кэтрин Блэйк — грязная лгунья.
— Они, должно быть, изрядно помучили вас.
— Кого вы имеете в виду?
— Власти, полиция. — И добавила, понизив голос до шепота: — Военная разведка.
— Нет, нет, у меня не было совершенно никаких трудностей.
— Я теперь работаю у одного человека, его зовут коммандер Хиггинс. Ухаживаю за его детьми. Его жена была убита во время первых налетов, бедненькая. Коммандер Хиггинс работает в Адмиралтействе. Он говорит, что все, кто приехал в страну перед войной, наверняка немецкие шпионы.
— Да неужели?
— Коммандеру Хиггинсу наверняка будет очень интересно узнать, что они не надоедали вам.
— Знаете, Роз, вовсе незачем беспокоить всей этой ерундой коммандера Хиггинса, вы не находите?
Но теперь этого уже никоим образом нельзя было избежать. Британская публика очень хорошо знала о той опасности, какую представляют собой шпионы. Об этом напоминали все время и всюду: в газетах, по радио, в кино. Роз была неглупой женщиной. Она наверняка должна была рассказать об этой встрече коммандеру Хиггинсу, коммандер Хиггинс позвонит в МИ-5, а МИ-5 примется шарить по всем закоулкам центральной части Лондона, разыскивая ее. Вся тщательная подготовка, вся работа, которую она так скрупулезно проводила для того, чтобы обеспечить себе надежное прикрытие, рассыплются в прах из-за одной случайной встречи с бывшей домашней прислугой, начитавшейся романов о шпионах.
Гайд-парк, как и весь Лондон, был полностью затемнен. Его можно было бы принять за Шервудский лес, если бы не отдаленный гул транспорта на Бэйсуотер-род. Женщины зажгли свои фонарики, отбрасывавшие узкие полоски слабого желтого света. В другой руке Роз несла купленные продукты.