Появился Мартынов. Он все еще был в гриме начальника президентской охраны, и милиционеры, прибывшие уже после всех случившихся событий, таращились на него с почтением и затаенным недоумением. Наверное, они впервые в жизни участвовали в совместной с президентской охраной операции.
– Что произошло? – сказал я. – Я ничего не понял.
Вместо ответа он погрозил мне пальцем.
– Ты многое от меня скрывал, – попенял он. – Сейчас будешь рассказывать. Не вздумай уехать!
Два милиционера неподалеку от нас еще крепче сжали в руках автоматы.
– Вы полегче! – посоветовал я Мартынову. – Не грозите мне прилюдно. А то ребята вон даже напряглись. Теперь глаз с меня не будут спускать. И если я попытаюсь сделать хотя бы шаг в сторону…
Мартынов засмеялся и похлопал меня по плечу, демонстрируя свое расположение ко мне. После этого он ушел. У него было много работы, как я понял.
Я увел Светлану с места событий. Она прижималась ко мне и молчала.
– Испугалась?
Только кивнула в ответ.
– Как ты провела эти дни?
– Эти люди вели себя достаточно вежливо. Но было нелегко, конечно. Чего они от нас добивались?
– Кажется, они занялись нами по ошибке. Решили, что мы либо из МВД, либо из конкурирующей банды. Что мы предприняли попытку нападения на одного из их людей, этого самого Владислава, которого мы отобрали в герои нашей программы. Особенно они нервничали из-за отснятых нами видеокассет. Одну выкрали, обрядив своего человека в милицейскую форму, а из-за отсутствия второй принялись за нас. Потом уже выяснилось, что мы – просто телевизионщики…
Я замолчал, не зная, надо ли рассказывать о дальнейшем. Светлана вопросительно посмотрела на меня. Почему бы не рассказать? Все равно она в конце концов узнает правду. И тогда я поведал ей все. Про то, как бандиты, обнаружив свою ошибку, готовились нас убить. Как в последний момент передумали, потому что их главарь как раз в это время отсматривал снятый нами материал, и сюжет с президентом и начальником охраны показался ему очень забавным и небесполезным. Я рассказал Светлане о плане главаря и о нашем собственном плане. О том, как все попело наперекосяк и вместо Димы к бандитам попал Мартынов. Единственное, чего я не мог ей рассказать, – почему в конце все сложилось именно так, как сложилось. Я и сам не знал. Для меня это было загадкой.
На Москву опустились сумерки, потемнело, только «Бригантина» была залита беспечным светом фонарей. Машины одна за другой отъезжали. Похоже, действо стремительно катилось к финалу.
– Нам пора, – сказал я Светлане.
Она прижалась ко мне и поцеловала так, как делала это давно, год назад, когда я еще не знал, кто она такая и какое отношение имеет к кумиру всей страны Самсонову.
Мартынов уже, оказывается, меня разыскивал.
– Садись в эту машину, едем, – распорядился он.
У него был вид крайне озабоченного человека. И даже грим не мог этого скрыть.
– Послушай, как противно быть не самим собой, – сказал Мартынов, погладив свое фальшивое лицо. – Каждому из вновь прибывших приходится объяснять, кто я есть на самом деле. Даже парик снимаю. И все равно по глазам вижу – до конца не верят, стараются осторожно со мной обходиться и лишний раз не показываться на глаза.
– Боятся?
– Угу. На всякий случай.
– Так пользуйтесь, – подсказал я. – Пока вы в таком вот обличье находитесь, распорядитесь назначить следователя по особо важным делам Мартынова Генеральным прокурором страны.
Я увидел, как затуманились его глаза. Наверное, я случайно прикоснулся к святому.
– Я подумаю, – пообещал Мартынов и склонился к шоферу: – Едем!
– А куда едем-то? – встрепенулся я.
– В прокуратуру.
– Туда я не ездок!
– Мне нужны твои показания!
– Возьмите у меня их здесь. Но в прокуратуру я не поеду. Меня там в две секунды возьмут в оборот.
– Он прав, – вступилась за меня Светлана. – Вы же, наверное, знаете об этой истории.
Мартынов покосился на водителя и сказал мне:
– Давай прогуляемся.
Мы выпели из машины.
– Женя, ты не понял, что все изменилось. Орехов к тебе теперь и близко не подойдет, побоится. Он пытался из тебя сделать козла отпущения в алекперовском деле, но после того, как мы взяли «отморозков», настоящих, я думаю, убийц, ему с тобой уже не совладать. Он теперь тихо будет сидеть, поверь, чтобы все как можно быстрее забыли о его конфузе.
– А что там с «отморозками»?
– Мы их взяли. За два часа до всех этих событий, – Мартынов махнул рукой в сторону залитой огнями «Бригантины», – приехали оперативники и тихо, без шума, всех забрали. А сами остались здесь – для беседы с «нашей» бандой.
Я все еще многого не понимал.
– Я им записку оставил, своим ребятам – в гримерной. Когда тебя там «состарили» и бандиты отвлеклись, я вложил записку в карман гримерше. А на записке было написано, куда ее следует передать.
– А сама записка откуда?
– Ночью написал, – сказал Мартынов. – Накануне. Меня оставили без присмотра, так я там обшарил всю комнату, нашел фломастер, а лист бумаги выдрал из книги.
Он спас всех нас. Потому что тот план, который разработали мы с Димой и Ильей, не шел ни в какое сравнение с тем, что сделал Мартынов. Только теперь я понял, как мы рисковали.
– Едем? – спросил Мартынов.
Я отрицательно качнул головой.
– Чудак! – сказал он. – Ты собираешься всю жизнь прятаться? Так ведь не получится, поймают. Тебе надо легализоваться. Жить своей обычной жизнью.
– Буду! – пообещал я. – Но в прокуратуру не поеду.
– Пусть будет по-твоему, – сдался Мартынов. – Пойдем в «Бригантину», я сниму показания.
Мы просидели в баре больше двух часов. Почти все участники операции разъехались, и только несколько человек через два стола от нас заполняли какие-то бумаги да неутомимый фотограф слепил всех вспышкой. Я рассказал обо всем, что интересовало Мартынова.
– Что же ты мне сразу не сказал? Еще когда я пришел к тебе на квартиру?
Он был явно раздосадован. Я пожал плечами.
– Кто мог подумать, что все так обернется? – сказал я. – Не хотел ставить вас в известность, чтобы не подводить. Ведь если вы не знаете правды, то и спроса с вас никакого.
– Ты за меня в таких случаях не беспокойся! – жестко сказал Мартынов. – Я сам о себе позабочусь!
Он порывистыми движениями собрал бумаги в папку. Показывал, как обижен моим недоверием к нему.
– Не обижайтесь, – попросил я.
– Это уж конечно.