– Откуда он взял нож? – спросил я.
– Кто? – удивился Гриссом.
– Мердек.
– Вы думаете, у него был нож?
– Ларри сказал, что он покончил с собой. Что он перерезал себе горло, – сказал я.
Гриссом печально покачал головой.
– Ларри – не самый острый ум в нашем захолустье. Вы много видели самоубийц, которые перерезают себе горло от уха до уха, а затем, упав на пол и истекая кровью, все еще сжимают нож в руке?
– Значит, кто-то вошел к нему в запертую камеру посреди ночи и убил его? Но, мистер Гриссом, ведь Лэндинг считается самой хорошо охраняемой тюрьмой.
Он кивнул.
– Поэтому его не повесили в столовой во время обеда. – Он заметил, что я все больше и больше раздражаюсь. – Послушайте, у нас здесь не отряд бойскаутов. Здесь сидят убийцы, поэтому здесь случаются убийства. Мы делаем все возможное, но преступники есть преступники.
– Он знал, что я собираюсь его навестить?
– Я лично сообщил ему об этом, – кивнул Гриссом. – Кажется, он пришел в восторг от этой идеи. Возможно, кому-то другому она не понравилась.
– Он звонил кому-нибудь?
– Трудно сказать, – ответил Гриссом. – Мы отслеживаем звонки по платным телефонам, но они могут найти доступ к мобильным.
– Мобильные телефоны в тюрьме?!
Он пожал плечами.
– У них есть деньги или вещи для обмена, они могут достать практически все, что им может понадобиться здесь. Это, если хотите, экономика каменного века – возврат к бартерной системе.
По моей просьбе Гриссом проглядел досье Мердека и рассказал, что тот был осужден на длительный срок за изготовление фальшивых денег. Его арест был чистой случайностью – Мердеку просто крупно не повезло. У него загорелся дом, когда он был в отъезде, и когда пожарные вошли в дом, среди вещей, которые они вынесли из огня, оказались печатные формы с портретами американских президентов. Адвокат Мердека заявил, что эта улика должна быть изъята, поскольку у пожарных не было ордера на обыск, однако судья безошибочно указал на то, что у пожарных были достаточные основания войти в горящее здание.
Возвращаясь к убийству Мердека, я спросил:
– Вы собираетесь проводить расследование этого случая?
Он коротко рассмеялся, затем кивнул. У меня было предчувствие, что расследование будет не самым интенсивным и вряд ли к чему-то приведет. Потому что с начальником тюрьмы Гриссомом любое дело ни к чему не приведет. Надеюсь, Берт Рейнольдс приедет сюда, соберет футбольную команду и надерет ему задницу.
Я попросил Ларри из Лэнсинга отвезти меня обратно к пилоту Клайду, чтобы я мог снова излить свою ярость на воображаемых «грязных коммуняк».
Рассказав Кевину по телефону о случившемся, я попросил передать Маркусу задание выяснить все, что только можно, о Терри Мердеке. А вернувшись домой, первым делом еще раз проштудировал все военные досье, ища хоть какую-нибудь взаимосвязь, любую зацепку, но ее там не было.
Подготовка к допросу завтрашних свидетелей отняла не много времени, и мы с Лори рано легли спать. За последние пару недель мы говорили о деле и о суде только вне стен спальни. Однако сегодня Лори нарушила этот неписаный уговор.
– Я хочу дать показания, – сказала она.
– Я знаю. Мы пока не готовы решиться на это.
– Я готова, и я уже приняла решение. Я не собираюсь садиться в тюрьму, не рассказав ни слова о себе. Говорю это тебе, просто чтобы ты мог это учитывать.
– Считай, что уже учел, – сказал я немного раздраженно.
Мне нужно было сосредоточиться на завтрашних свидетелях, а не на решении, которое, что бы ни говорила моя клиентка, было сейчас преждевременным.
Беда в том, что эта мысль засела у меня в голове, и следующий час я не мог ее оттуда выкинуть. Как всякий адвокат защиты, практикующий на этой планете, я в большинстве случаев не хочу, чтобы мой клиент оказывался за свидетельской трибуной. Слишком многое может пойти прахом, и исправить это будет практически невозможно.
Главная причина не позволять Лори давать показания, не считая подводных камней, неотъемлемо присущих такому поступку, была в том, что она не могла представить никаких улик. Она не могла заявить свое алиби на ночь убийства; все, что она могла, – это сказать, чего она не делала. «Я не убивала его, я не пыталась подставить Оскара, мне не принадлежит канистра с бензином» и т. д. и т. п. Это были самооправдания, которые ничего не будут значить для присяжных. Любые факты в ее защиту, которые она может назвать, я могу представить через других свидетелей, не подвергая ее убийственному перекрестному допросу.
С этой точки зрения единственная причина, которая могла бы заставить меня согласиться на ее решение, – это дать присяжным представление о том, кто она такая. Лишний раз продемонстрировать вопиющее несоответствие между поведением Лори, ее личностью и преступлением, в совершении которого ее обвиняли. Задача Дилана, несмотря на перевес улик в его пользу, состояла прежде всего в том, чтобы убедить присяжных, что Лори способна совершить подобное. Чем больше они узнают ее, тем труднее им будет в это поверить.
Если Лори будет давать показания, ее мы вызовем последней. Завтра утром слушания будут гораздо менее драматичными, но очень важно, чтобы мы взяли правильный тон. Я нисколько не сомневался, что если бы присяжные должны были принимать решение прямо сейчас, они бы вынесли обвинительный вердикт. А это означало, что нам предстояло склонить в свою пользу двенадцать некогда непредвзятых взглядов.
* * *
Несмотря на то, что обвинение построило свою версию в логическом порядке, кирпичик за кирпичиком, мой стиль защиты предполагал беспорядочные атаки, перепрыгивание от факта к факту, чтобы никто не знал, откуда полетит следующий дротик. Тактика партизанской войны.
Нашим первым свидетелем был лейтенант Роберт Франконе – офицер, который возглавлял следствие Отдела внутренних расследований по делу Дорси. С тех пор как Селия Дорси сказала, что ее муж был в сговоре с неким неизвестным лейтенантом, я подозревал всякого, кто имел это звание. Однако Франконе был исключительно надежным офицером, и Пит Стэнтон разделял эту точку зрения.
Я попросил Франконе рассказать о подробностях следствия. Он говорил без враждебности, просто неохотно, поскольку считал, что эти материалы не предназначены для широкой публики. Однако информация в конце концов выплыла наружу, и портрет Дорси – продажного полицейского, наживавшегося на сделках с преступностью, которую он поклялся искоренять, – предстал во всей красе. Имена преступников, с которыми сотрудничал Дорси, не назывались согласно указу Топора.
– Значит ли это, что мисс Коллинз была права в своем исходном рапорте Дорси?
Он кивнул.
– Да, права, хотя ее данные были крайне поверхностны. Большую часть этой информации мы получили в ходе дальнейшего расследования.