Я допивал четвертый бокал вина, а Тара давно задремала, не выпуская изо рта искусственную кость, которую грызла, когда внезапно я наткнулся на нечто потрясающее. Несмотря на то, что хронология пребывания Дорси во Вьетнаме занимала одиннадцать страниц, напечатанных через один интервал, на странице 9 была запись, датированная 11 августа 1972 года, а следующая относилась к 4 февраля 1973-го. Обе записи фиксировали совершенно обычные события, однако нигде не была указана причина полугодового перерыва.
Я почувствовал, как у меня участился пульс, когда я схватил досье Кэхилла и проверил записи, относящиеся к тем же шести месяцам. Разумеется, он тоже исчезал на этот период, и в личном деле Мердека, как я и ожидал, был идентичный перерыв. Я пришел в такое возбуждение, что если бы лапы Тары не лежали под ее головой, я бы пожал ей руку.
Мне просто необходимо было поделиться с кем-нибудь своим открытием, поэтому я разбудил Лори и рассказал ей, что обнаружил. Она отреагировала так же, как и я: она понимала, что это может быть именно тот прорыв, который мы так долго искали, однако и она опасалась, что мы так и не поймем, что он значит.
Я позвонил капитану Рейду в Форт Монмут, зная, что его нет на месте, и оставил ему сообщение на автоответчике, чтобы он перезвонил мне завтра утром, как только сможет. Я повесил трубку и направился в спальню, но не успел дойти и до конца лестницы, когда телефон зазвонил.
– Алло?
– Это капитан Рейд. Чем могу помочь? – сказал он своим обычным жестким профессиональным тоном.
Я удивился, что он перезвонил мне так быстро, и извинился, что беспокою его в столь поздний час. Он никак не отреагировал на мои извинения, поэтому я быстро перешел к причине моего звонка и поведал о полугодовом перерыве в досье каждого из троих солдат.
Он ответил не сразу, а когда заговорил, я впервые услышал в его голосе осторожность и нерешительность.
– Этому может быть много объяснений. Записи во время войны ведутся не всегда регулярно и…
Мое заполошное сердце загрохотало подобно набату.
– Капитан Рейд, – перебил я, – мне жизненно необходимо докопаться до истины, и чем скорее, тем лучше. Я уверен, что то, что я нашел, скорее всего, крайне важно, и мне нужна ваша помощь, мне нужно, чтобы вы просветили меня. Пожалуйста.
Еще одна пауза, после которой его голос зазвучал мягче и еще серьезнее, хотя, казалось бы, куда уж больше-то?
– Я никогда не был во Вьетнаме, так что мои объяснения не будут основаны на личном опыте. Вы, скорее всего, просто сочтете это умозрительными построениями.
– Отлично.
– Это может не иметь никакого отношения к действительности, а даже если и имеет, то может не относиться к вашему конкретному делу. Понимаете?
– Вполне.
– И я должен взять с вас слово, что вы никогда не укажете источник этой информации.
– Даю вам слово. – Надеюсь, он закончит свое предисловие прежде, чем присяжные огласят вердикт.
– Я слышал, что существовала практика собирать самых отборных солдат спецназа, зачастую из разных подразделений, и забрасывать их небольшими группами в тыл врага, дабы они могли действовать по ту сторону фронта. Вообще-то, учитывая, как развивались военные действия во Вьетнаме, точнее будет сказать «среди врагов», чем «по ту сторону фронта».
– Как именно они должны были действовать? – спросил я.
– Всеми возможными способами, – ответил он. – Не было никаких правил, никаких ограничений. Их задание состояло в том, чтобы посеять панику и разрушения любыми средствами, которые они сочтут подходящими.
– Существовала ли какая-то отчетность? – спросил я.
– Боюсь, вы плохо понимаете, о чем идет речь. Во время таких заданий эти люди не существовали. Существование – необходимое условие для отчетности, вы со мной согласны?
Боюсь, я заранее знал ответ на свой следующий вопрос:
– Есть ли способ добыть доказательства – письменные доказательства – того, что эти люди входили в одну и ту же команду?
Он вновь заколебался.
– Я сомневаюсь, что даже подполковник Прентис может получить доступ к этой информации.
Я поблагодарил Рейда, и он не преминул сказать, что я могу в любое время звонить ему. Следующий час я провел, обдумывая то, что обнаружил, и пытаясь найти способ узнать больше.
У меня не было никаких реальных доказательств, что эти три человека встречались во Вьетнаме, хоть я и был в этом уверен. Но даже если бы я и доказал это – что с того? Как это поставит под сомнение вину Лори в глазах присяжных, каким образом заставит их понять, что она не убивала Алекса Дорси?
К сожалению, у присяжных были не только чистые глаза, но и здоровые желудки, и суд возобновился в девять утра.
Любая сфера человеческой деятельности, которую вы только можете себе вообразить, имеет свой узкий круг экспертов. И встретить этих экспертов проще всего в судах Соединенных Штатов.
Сегодня нашим первым свидетелем был доктор Брайан Хербек, широко известный в стране выдающийся специалист по пятнам крови. Мы заплатили ему десять тысяч долларов, чтобы он огласил результаты своей экспертизы перед присяжными, которым предстоит выслушать, как много он знает и умеет и сколько он всего сделал, и, разумеется, возненавидеть его за это.
Раз уж я обратился к такому эксперту, как доктор Хербек, я заставил его изучить пятна крови на одежде Лори, найденной позади стадиона Хинчклифф. Он, разумеется, уже изучал их прежде, и мы отрепетировали каждое слово, которое он собирался произнести.
Доктор Хербек мучительно подробно описал, как выглядели пятна крови на передней и задней части блузки. Он утверждал, что пятна на обеих сторонах совпадают, и это означает, что хотя блузка и может принадлежать Лори, но она не могла быть надета ни на Лори, ни на ком-либо другом в тот момент, когда ее испачкали кровью. Кровь была нанесена на переднюю часть сложенной блузки и просочилась на ее заднюю часть. Он настаивал, что если бы блузка была надета на человека, пятна крови никогда не оказались бы на спине.
Это было логичное, хотя и скучное выступление, и когда Дилан начал свою часть допроса, меня поразила его экспрессия – как будто он и присяжные вынуждены мириться со столь эксцентричным свидетелем и – куда уж деваться – придется отнестись к нему снисходительно и с улыбкой.
Дилан был явно хорошо натаскан в этой области, и его вопросы впечатляли. Он заставил наше светило еще раз осмотреть каждое пятно, указывая на те места, где пятна не очень точно совпадали. Доктор Хербек ответил на все вопросы Дилана, но к тому моменту, как это закончилось, присяжные уже выли от скуки и едва ли могли припомнить что-нибудь из показаний свидетеля.
В общем, это было не самое приятное утро. Все мои надежды начинали сосредотачиваться исключительно вокруг нашего домашнего расследования, в ходе которого мы пытались установить связь между тремя людьми во Вьетнаме. Расследования, которое, вполне возможно, никуда нас не приведет.