– Ну, и в каком направлении относительно нас тень? – спросил Арсений, выбравшись наружу.
Первый раз в жизни стоял он вольно на инопланетном космическом теле, «Древо Игдрасиль» в счет не шло, как и местный космодром, где все донельзя изолированно, залито сплошь синтетическим покрытием в несколько гипергласовых слоев, а чтобы вот так, собственными ногами, на поверхности иных небесных сфер – никогда не было. Доктор и вообще-то в пространстве путешествовал только однажды. На искусственном спутнике, курсировавшем по орбите между Венерой и собственно Землей, срочно понадобился Э-психолог, вспышка банального мутировавшего грипповируса, а тамошние ученые спецы повели себя так, словно их постигла эпидемия вселенской чумы. Вакцины тогда никто не стал искать, не стоило и труда, накачали иммунной защитой, и всех делов, человеческий организм – мудрая штука, если в нее попусту не лезть. Грипп был доблестно побежден, перечихан и перетемпературен, уничтожен, так сказать, изнутри. Но зато натерпелся же с ними Арсений! И за ручку приходилось держать, и про маму слушать, и убеждать, что великое количество жидких соплей в носу отнюдь не признак вражеского вторжения сверхразумных гуманоидов. С тех пор никаких других пространственных приключений с ним, по счастью, не случалось. Арсений был человек Земли, и если бы не конкурсная лотерея ц-панорамы, то им бы и остался до конца своих дней. Как теперь выяснилось, он потерял бы многое. На Луне стоять было здорово.
Так и хотелось употребить расхожее клише: «Он вышел наружу и вдохнул полной грудью». Арсений и правда вздохнул. В вакуум-костюме, разумеется, противновато-вонючий дистиллированный воздух. Потому – вздыхай не вздыхай, а в безвоздушном пространстве иначе не получится, хоть полной грудью, хоть как. Но в одном Эстремадура оказался прав, своими глазами – совсем не то, что через обзорные экраны. До сего момента Арсений, почитай, и не видел Луны. Описать свои ощущения он был не в состоянии. Слишком другие и ни на что не похожие. Не хватало сравнительных параллелей. И уж точно с Землей ничего общего. Ежели побывав на Марсе, или на доступных спутниках того же Сатурна, или хотя бы на жалком Фобосе, тогда, наверное, иное вышло б дело. А так оставалось только запомнить впечатление, очень дикое и неестественное, и еще понять, отчего в космобиолгии действительно необходимы Э-модулярные психологи. Нелегко человеку принять то, что существует помимо его предназначения и создано совсем не ради его славы, а вообще неизвестно зачем. Лунный пейзаж перед доктором, несмотря на весь необозримый мемориальный мусор, был даже не чуждый совершенно, не то это слово. Чуждый всегда отчасти синоним ненужного. Просторы же иного, мертвого мира ненужными назвать было нельзя, хотя и польза от них получалась сомнительная. Лунная долина будто сообщала нечто о мироздании, что без нее самой понять никак бы не вышло, что-то пугающее о Вселенной и бытие, не проговариваемое и оттого еще более ценное.
– Туда, кажется, – после минутного раздумья сообщил Эстремадура, тыча указательным пальцем вправо от себя. – Точно туда, видите, во-он едва заметная огненная полоса у горизонта.
– Тогда нечего стоять, словно суслики у норы. Ну-ка, раз-два, побежали, – приказал Арсений, не желавший долее терять время. Приключение, пусть и опасное, захватило его, и доктор пустился вперед и вскачь по Луне.
– Дышите экономно, – вещал в капюшоне голос звездочета, – шире, шире прыжки! Вы зря расходуете кислород!
Они помчались по равнине, как два гигантских кузнечика, спешно удирающих от похотливо-плотоядной лягушки. Не хватало только высокой зеленой травы, зато в избытке были ямы и трещины, и всяческие сюрпризы в виде облаков космической пыли, легко взмывавшей и не хотевшей оседать в условиях малой гравитации. Оттого получался эффект как бы замедленного времени.
– Не успеем! – каркнуло в капюшоне Арсения в очередной раз. – Нет, не успеем! – прозвучало уже с истерическими нотками.
Еще не доставало, чтобы Эстремадура ударился в панику. Арсений и сам видел – никуда они не успевают. Да и с самого начала вся идея, спешить наперегонки с солнцем, была безнадежна. Но если не знаешь, что делать, делай хоть что-то. Однако, несмотря на рекордную скорость, беглецы даже не миновали пределов мемориального кладбища. Оно, само собой, было гигантским, тянулось на многие мили в каждый конец. Зато теперь доктор Мадянов наверняка знал – бегут они не в ту сторону, удаляясь, но никак не приближаясь к «Древу Игд-расиль», бегут в глубь равнины «последней битвы», а не от нее, бегут прочь от транспортных путей, примыкающих к станции.
– Все! Не могу больше! Спрячемся в тень от самой большой машины и будем ждать! – не то взмолился, не то отчаянно решился Эстремадура.
– Нечего нам ждать! Вперед! – крикнул ему Арсений. – Если устали, держитесь за меня, сколько смогу – протащу за собой! – доктор протянул сеньору Рамону руку.
– Вы что, идиот? Вы собрались обежать вокруг Луны? – Эстремадура не принял помощь, упал на колени, из-под него немедленно взлетела туча пыли. – Секунда-другая, и нас накроет.
Вокруг и в самом деле с каждым мигом делалось все светлее. Арсений запустил на полную мощность затемнение лицевого окна, но это помогло не слишком. От солнечной слепоты принятая мера, конечно, спасала, зато впереди и по сторонам Арсений вообще почти перестал что-либо видеть. И немедленно ему сделалось жарко.
– Забирайтесь в тень! Ну же! Вставайте! – Доктор ухватил сеньора Рамона за плечо, хотя более всего ему хотелось дать хорошего пинка размазне-астрофизику. – Еще чуть-чуть, и будет поздно!
– Нет, нет! Спасение грядет! – возопил с колен Эстремадура, и в состоянии детской экзальтации простер длань вперед и вверх. – Он зрит нас! С небес!
Мадянов решил ненароком, что дурной звездочет окончательно рехнулся, и даже Э-модулярный психолог ему ничем уже не поможет. Однако машинально поднял голову и посмотрел в направлении, указанном сумасшедшим. Сверху – смутно, но все же достаточно зримая – по параболической кривой без перехода в горизонтальный полет стремительно заходила на посадку спасательная капсула. Невероятно рискованно, он только однажды наблюдал подобный маневр, и то в случае, о котором нельзя было без содрогания вспоминать. Когда на его глазах цунами накрыло прибрежный Калимантанский заповедник, и прибывшие спасатели не видели иного выхода. Значит, сеньор Рамон, слава Богу, не спятил, а всего лишь сознание его, человека, очевидно, верующего, бесконтрольно выбрало в момент эйфории избавления ту форму речи, которая казалась соответствующей случаю.
Капсула спустилась в метрах десяти от них, на первой же подходящей площадке; немедля отъехала вниз боковая панель, заранее освобождая удобный проход внутрь. Оставалось сделать последнее усилие и пробежать эти жалкие метры. Вот здесь Арсений не сдержался, ради придания нужной живости и ускорения отвесил религиозному звездочету меткий и точный пинок в тощий зад.
Если у вас о чем-то болит голова, учите устав, и болеть не будет.
Третья солдатская мудрость
– Олухи царя небесного! Еще интеллектуалы, называется! Руки из задницы! – ругался на них вполголоса Галеон Антоний, только что возвратившийся назад от излеченного вездехода. Впрочем, ругался он более для порядка, и видно было: судьба заблудших экскурсантов тревожила его всерьез. – Все, можете перебираться в ваши дрова, обратный курс я включил. Но боже вас упаси, ничего не лапайте на пульте управления!