Особое неудобство вызывает тот факт, что большинство телевизионных станций, вещающих на территории Нью-Джерси, расположены в Нью-Йорке. В каком-нибудь городишке Оттамуа, штат Айова, имеются собственные филиалы передающих станций, а в Джерси таких нет. Именно поэтому телевидение относится к местным жителям как к людям второго сорта.
Жизнь Нью-Джерси и его обитателей остается в тени, за исключением тех редких случаев, когда происходит нечто уж совсем из ряда вон выходящее, что может представлять безусловный интерес для широкой аудитории. Серия недавних убийств успешно выдержала экзамен на неординарность и потому удостоилась всеобщего внимания. Даже национальные кабельные каналы, подогревая ажиотаж, приняли участие в обсуждении этой проблемы. Меня в качестве независимого эксперта пригласили принять участие в одиннадцати дискуссионных передачах. Я дал согласие выступить в трех телевизионных ток-шоу и с успехом не внес абсолютно ничего ценного в процесс публичного обсуждения.
Моя популярность легко объяснима: в свое время я с блеском раскрыл парочку весьма запутанных преступлений и, судя по всему, попал в некий список, который имеет хождение среди телевизионных продюсеров. После того как в Нью-Джерси начались серийные убийства, продюсеры взялись просматривать свой заветный список. Я буквально слышу, как они бормочут себе под нос: «Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что у нас тут… Вот хотя бы этот… Энди Карпентер. Пусть будет он. Сгодится минут на двадцать».
На подобных ток-шоу мне всегда задают один и тот же коронный вопрос: а могу ли я выступить в защиту пойманного преступника? Всякий раз я принимаюсь терпеливо объяснять, что человек не может считаться преступником до тех пор, пока его вина не будет доказана в суде и приговор не вступит в законную силу. Эту существенную деталь почему-то все время упускают из виду как мои собеседники, так и общественное мнение в целом. Я не устаю повторять, что готов вникнуть во все обстоятельства дела и взвесить все доводы за и против – и тем самым привожу публику в шок. В ответ все хором восклицают: «Да как вы можете сочувствовать такому животному?!»
На самом деле преступники как таковые меня не слишком-то волнуют до тех пор, пока одним из этих «животных» не начинает вплотную заниматься полиция. Гораздо больший интерес во мне вызывает совсем другая живность, например собаки. В эту самую минуту я направляюсь в «Заведение имени Тары», иначе говоря, в приют для бездомных собак, который мы основали с моим другом Уилли Миллером. Все затраты на содержание приюта честно делятся пополам, что вовсе не означает какой-то особой жертвы с нашей стороны. В прошлом году я унаследовал двадцать два миллиона долларов, а около пяти месяцев назад Уилли с моей помощью отсудил десять миллионов, выиграв дело против тех, кто незаконно упек его в тюрьму на семь лет. Если бы мы распорядились этими денежками как-то иначе, то в настоящий момент каждый из нас был бы богат просто до неприличия.
Заведение названо в честь Тары, моей собаки породы золотой ретривер, чье полное имя звучит так: Тара, Величайшее Создание из Всех Живущих на Земле и во Вселенной. Уилли же по наивности продолжает заблуждаться насчет своего кобеля Кэша, считая его едва ли не более породистым, чем моя Тара. В свое время я сам, как бы случайно, заронил в его голову эту идею, и с тех пор мы партнеры. Это была его инициатива создать приют для собак, он же выполняет здесь и основную часть работы.
Мы собираем животных по другим приютам и подыскиваем им достойных хозяев. Люди приходят сюда для того, чтобы познакомиться с питомцами и выдержать довольно суровый экзамен на предмет того, достаточно ли хорош их дом для нашей собаки.
Когда я пришел, Уилли как раз беседовал с супружеской четой лет примерно сорока, которая собиралась «усыновить» Тайлера, трехлетнего лабрадора-полукровку. Уилли представил меня супругам Стэну и Джулии Хэррингтонам, причем Стэн тут же не преминул сообщить, что видел меня в одной из телепередач. Я уселся в противоположном углу кабинета и принялся наблюдать, как мой напарник ведет собеседование. Супруги поочередно отвечали на вопросы и немного волновались, стараясь угадать, каких именно ответов ждет от них этот человек.
– А где собачка будет спать? – невинным тоном поинтересовался Уилли, делая вид, будто спрашивает из чистого любопытства. Тайлер, будущая спальня которого сейчас обсуждалась, сидел поблизости и тоже выглядел до крайности заинтересованным.
В этот момент Джулия поправила свой модный прикид, который выглядел в нашем интерьере до крайности неуместно, и радостно воскликнула:
– О, у нас есть чудесная конура на заднем дворе!
Стэн энергично закивал в знак согласия, даже не догадываясь о том, что его женушка только что лишила их последнего шанса «усыновить» нашего питомца.
– Я построил эту конуру своими руками. Она очень просторная. Думаю, даже кое-кто из людей не отказался бы пожить в таком домике!
Он посмеялся над собственной шуткой и обратился к Тайлеру таким тоном, каким обращаются к малышам:
– Ты хотел бы пожить в роскошной большой конуре?
Возможно, это был просто обман зрения, но мне показалось, что Тайлер придвинулся поближе к Уилли, всем своим видом показывая, что эта парочка навряд ли станет его новыми родителями. А эта роскошная большая конура, в которой был бы не прочь пожить кое-кто из людей, вряд ли станет тем местом, где он согласится спать.
Мы с Уилли придерживаемся довольно жесткого мнения относительно того, как должен выглядеть подходящий дом для собаки. Стэн и Джулия только что наглядно продемонстрировали, что их жилище не отвечает этим требованиям. Каждая собака имеет право спать в доме хозяев – таков непреложный закон «Заведения имени Тары».
Я был уверен, что теперь Уилли немедленно свернет беседу и отправит Хэррингтонов туда, откуда они пришли, но он почему-то решил расставить все точки над «i».
– А зачем, дорогие мои, вам вообще понадобилась собака? – спросил он вызывающим тоном.
На лице Стэна я заметил легкую гримасу раздражения. Он не мог взять в толк, с какой стати ему приходится отвечать на все эти дурацкие вопросы, если он в состоянии купить себе собаку, как привык покупать другие необходимые вещи.
– Я вырос в доме, где всегда держали собак, – сдерживаясь изо всех сил, выдавил он. – По натуре я собачник.
Уилли, казалось, вовсе не услышал этого признания. Зато Джулия, которая интуитивно почуяла неладное, сочла своим долгом вмешаться:
– Он будет членом нашей семьи. Он будет нашим защитником…
– Ага, стало быть, вам нужна сторожевая собака? – резко прервал ее Уилли и кивнул на Тайлера, который выглядел оскорбленным в своих лучших чувствах. – Вы и вправду считаете, что это сторожевой пес?
Его тон мне не понравился, и на всякий случай я встал и подошел поближе. Как правило, Уилли вполне прилично владеет собой, но изредка может и вспылить. А если учесть, что у него имеется черный пояс по карате, то станет понятно, почему мне приходится быть начеку всякий раз, когда он начинает сердиться.