Необъяснимая ложь Дэниела повлекла за собой два серьезных негативных последствия. Первое, которое он уже успел с лихвой прочувствовать на своей шкуре, состояло в том, что полиция его заподозрила, и таким образом явились на свет все эти улики.
Второе последствие, ничуть не менее тяжелое, заключалось в том, что я не имел возможности опровергнуть показания Уинслоу. Убедившись в том, что Дэниел врет, присяжные наверняка сделают вывод, что он виновен. Мне и самому не давал покоя вопрос, зачем ему понадобилось городить эту ложь, причем Дэниел за все это время так ни разу и не дал мне внятного объяснения на этот счет.
– Господин Уинслоу, – начал я. – Почему так происходит, что иногда мой телефон прекрасно принимает звонки, а иногда в том же месте связь вдруг отсутствует?
– Причин тому может быть несколько. Ну… например, погода или перегруженность линии. Скорее всего, из-за этого.
– Я правильно вас понял, что причиной отсутствия связи могут быть погода и перегрузка линии?
– Совершенно верно, – кивнул он.
Это была, конечно, не победа, но хоть какой-то прогресс.
– Итак, вы сообщили Закри, что радиус покрытия одной вышки составляет семь километров.
– Правильно, – снова согласился он, хотя вопроса я еще не задал.
– Стало быть, если допустить, что станция находится на Таймс-сквер, а я нахожусь на углу Мэдисон и Восемьдесят пятой авеню, то есть в пяти километрах от вышки, то мой телефон сможет принять звонок?
– Нет, – он замотал головой. – На Манхэттене зона действия сигнала гораздо меньше.
– Вот как? Неужели? – Я сделал вид, что удивился. – Там что, какие-то другие вышки?
– Нет, но…
– Так почему же на Манхэттене сигнал бьет на меньшее расстояние? – не отставал я.
– Потому что там много высоких зданий. Мы называем это особенностями ландшафта.
– Таким образом, особенности ландшафта могут быть еще одной причиной, по которой в ту ночь отсутствовала связь?
Такер заявил протест, утверждая, что все это не более чем мои домыслы, и судья Кэлвин с ним согласился. Я сформулировал вопрос иначе:
– Господин Уинслоу, при условии нормальной погоды, нормальной загруженности и ровного ландшафта, радиус покрытия одной телефонной вышки составляет семь километров. Верно?
– Ну, примерно.
Я улыбнулся, стараясь тем самым подчеркнуть, насколько неточной может быть эта наука.
– Да, примерно семь километров. Так?
– Так.
– Значит, диаметр составит четырнадцать километров. Я имею в виду, примерно. Так?
– Да.
– Господин Закри зачитывал вам показания господина Куммингза, в которых тот сообщает, что получил звонок, когда находился в пятидесяти минутах езды. Правильно?
– Да.
– Говорилось ли в этих показаниях о том, что он ехал очень быстро и строго по прямой?
Такер опять заявил протест:
– Ваша честь, последний вопрос господина адвоката выходит за рамки компетенции свидетеля.
Я, в свою очередь, возразил:
– Меня всего лишь интересует, запомнил ли свидетель этот факт из показаний подсудимого, которые зачитывал ему господин Закри. Я могу потом вручить ему письменную копию этих показаний и сравнить, насколько точно он их запомнил.
Кэлвин отклонил протест Такера и позволил Уинслоу ответить.
– Я не могу припомнить, чтобы прокурор упоминал о скорости и траектории движения, – сказал свидетель.
– Господин Уинслоу, а вам лично когда-нибудь доводилось ездить за рулем по Северному Джерси?
– Да, я делаю это ежедневно.
– Вы замечали, что скорость движения автомобиля напрямую зависит от погоды, от интенсивности дорожного движения и особенностей ландшафта?
Среди присяжных и публики послышался смех, и Уинслоу тоже не смог удержаться от улыбки.
– Да, это так, – сказал он.
– Езду на автомобиле нельзя назвать точной наукой, верно, господин Уинслоу?
Такер заявил, что он протестует, и я сформулировал вопрос иначе. А потом отпустил свидетеля и сел рядом с Дэниелом, который, несмотря на мой строжайший запрет, буквально сиял от восторга.
* * *
Не прошло и трех часов после окончания судебного заседания, а я уже находился на борту самолета, летящего в Бостон. Минуло почти двадцать лет с тех пор, как я был здесь в последний раз.
Мы договорились встретиться в маленьком ресторанчике, что в старом городе, и когда я пришел туда в половине восьмого, Синди уже дожидалась меня, сидя за барной стойкой. Стройная эффектная брюнетка, сегодня она показалась мне еще красивее, чем полгода назад, во время нашей последней встречи. Парень, сидящий на соседнем стуле, изо всех сил пытался ее закадрить, но я уверен, что даже с трех тысяч попыток он все равно не преуспел бы в своем начинании. То была Синди Сподек, специальный агент ФБР по борьбе с организованной преступностью.
Мы познакомились с ней в прошлом году, когда Синди выступала свидетелем на Лорином процессе. Ее непосредственный начальник по ФБР, который считался едва ли не национальным героем, на самом деле был связан с крупной преступной группировкой, на совести которой было многих темных дел, включая заказные убийства. Свидетельствовать против него означало проявить большое мужество, но она, рискуя собственной карьерой, все-таки решилась на этот шаг.
В результате ее на несколько месяцев отстранили от работы в бостонском офисе ФБР, и она держалась только благодаря поддержке друзей. Однако потом, когда я позвонил ей, чтобы узнать, как дела, она сказала, что все в порядке и что ее карьера пошла в гору. А главное, она встретила потрясающего парня.
Увидев меня, Синди приветливо улыбнулась, мы обнялись и расцеловались. Теперь оставалось только отделаться от незваного ухажера и отправить его щипать травку на каком-нибудь другом пастбище. Когда с этим было успешно покончено, мы перебрались за столик в углу, где никто не мог слышать нашего разговора.
Для начала мы немного поболтали о всяких пустяках и даже показали друг другу фотоснимки наших любимцев. У Синди был двухлетний золотой ретривер, которого я выбрал специально для нее в нашем заведении. Свою Сьерру она считала лучшей собакой во всей Северной Америке. Конечно, она заблуждалась, и лучшей собакой была моя Тара, но об этом за пределами штата Нью-Джерси никто не догадывался. Я же предпочитал помалкивать об этом, потому что прибыл сюда совсем с другой миссией.
– Спасибо, что откликнулась на мой отчаянный призыв, – сказал я.
– Да уж, – нахмурилась она. – Ты поймал меня, как рыбу на крючок.
Дело в том, что я позвонил Синди только вчера и оставил на автоответчике сообщение, что нам необходимо срочно встретиться и поговорить о Томми Лэсситере. Я знал, что она не сможет мне в этом отказать, потому что Лэсситер находится в поле ее зрения уже достаточно долгий период времени.