– Нет, сэр.
Первым занятием была аэродинамика. Занятие длилось час. Завершая его, инструктор сказал:
– Я раздам вам учебники по аэродинамике и хочу, чтобы вы ответили на вопросы к каждой главе, с первой по двадцатую. Это ваше домашнее задание. Свободны.
Я пролистал учебник. К каждой главе прилагался список вопросов. Наверное, сегодня придется улечься попозже.
Далее шло штурманское дело. Через час, отпуская нас, инструктор сказал:
– Возьмите учебники и прочтите первые сто пятьдесят страниц. Ответьте на все вопросы.
Мы переглянулись. Похоже, ноша нам не по силам.
На третьем уроке объяснялось устройство двигателя. Я старался запомнить все технические детали и старательно записывал за инструктором. Тот потребовал прочитать текст и ответить на вопросы с первой по сто двадцатую страницу.
Я едва сдержал смех. Справиться с таким объемом работы было невозможно, а ведь день еще не закончился!
На последнем занятии мы укладывали парашюты: утомительная и тяжелая задача, особенно после сложных лекций.
Теперь мы начинали понимать, что имел в виду капитан Андерсон, сказав, что нам предстоит освоить шестимесячный курс за три месяца. Думаю, что все курсанты в эту ночь не спали до четырех-пяти утра, пытаясь выполнить домашнее задание.
Каждый день был похож на предыдущие. После занятий мы шли на летное поле знакомиться с самолетами. Мне предстояло летать на «пайпер кабс», винтомоторных аэропланах, вместе с инструктором.
Все мы хотели учиться летать, но домашние задания отнимали жутко много времени. Мы не спали до трех-четырех утра и втайне надеялись, что начало полетов задержат и мы сможем хотя бы закончить теоретический курс.
Меня прикрепили к капитану Андерсону. Он лично наблюдал, как я укладываю парашют для своего первого полета. Мы сели в самолет.
– Следите за тем, что я делаю. – Он поднял самолет в воздух, не переставая объяснять: – Прежде всего необходимо запомнить два основных правила. Первое: ни секунды покоя. Постоянно вращайте головой, если можете, чуть ли не на сто восемьдесят градусов, чтобы проверить, нет ли поблизости самолетов. Второе: соотносите скорость с высотой полета, чтобы избежать катастрофы.
По мере того как мы поднимались в воздух, я увидел, что аэродром полностью окружен горами.
Когда мы поднялись на семьсот пятьдесят футов, капитан Андерсон сказал:
– Сейчас войдем в штопор.
В штопор мы вошли и благополучно из него вышли. Но к сожалению, возникла еще одна проблема: меня укачивало.
Капитан Андерсон брезгливо поморщился. Я залился краской.
На следующий день мы делали бочки и мертвые петли, и меня опять тошнило.
Когда мы приземлились, капитан Андерсон спросил:
– Вы сегодня завтракали?
– Да, сэр.
– Отныне ничего не будете есть до обеда.
Это означало, что с ужина и до половины второго дня у меня во рту не будет ни крошки.
Но едва капитан Андерсон передал мне управление, морская болезнь исчезла. Сидя за штурвалом, я чувствовал себя великолепно, поскольку старался сосредоточиться на том, что делаю.
Каждую неделю я звонил Ричарду, Натали и Марти, сообщая, что здоров и бодр. Все складывалось лучше некуда, и я уверял, что собираюсь стать первым асом Второй мировой.
Но как-то Ричард позвонил мне и сообщил:
– У меня новости, Сидни. Я только что записался добровольцем.
У меня замерло сердце. Он слишком молод и…
Я вдруг понял, что Ричард уже не мальчик. Поэтому сказал:
– Ричард, я тобой горжусь.
Через неделю его отправили в учебный лагерь.
Иногда капитан Андерсон во время полета без предупреждения выключал двигатель.
– Ваш мотор только что сдох, Шелдон. Совершите аварийную посадку.
Я смотрел вниз. Чаще всего подходящего места не было. Но, судя по выражению лица капитана, он ждал не объяснений. Тогда я начинал постепенно терять высоту, пока не находил достаточно ровной площадки.
И когда я уже готов был приземлиться, Андерсон вновь включал двигатель.
– Молодец. Поднимайте машину.
День, когда он сказал, что я готов к самостоятельному полету, стал для меня праздником.
– Только соотносите высоту и скорость, – снова напомнил капитан.
Я кивнул, надел парашют и впервые поднялся один на борт самолета. Остальные курсанты следили за мной. Самолет помчался по полю и уже через минуту взмыл в воздух. Поразительное ощущение – ощущение свободы. Ощущение разрыва связи с землей и парения в новом мире. Ощущение полного отсутствия морской болезни.
Я достиг заданной высоты – шести тысяч ста футов и принялся выполнять полетное задание.
Мне было приказано продержаться в воздухе двадцать минут. Я взглянул на часы. Пора показать всем, что такое идеальная посадка!
Я толкнул рычаг вперед и начал снижаться. Внизу уже были видны фигуры наблюдателей.
Правила посадки весьма строги. Недаром нам вдалбливали, какие скорости должны быть при определенных высотах. Я посмотрел на приборы и вдруг сообразил, что совершенно забыл, какой должна быть скорость. Мало того – все, что я выучил, выветрилось из головы. Я понятия не имел, что делать.
В полной панике я потянул рычаг на себя, чтобы набрать высоту и уберечься от падения, одновременно пытаясь вспомнить соотношение высоты и скорости, но голова была абсолютно пуста. Если сделаю ошибку, значит, разобьюсь. Я описывал круги над аэродромом, не в силах сообразить, что делать. Может, прыгнуть с парашютом? Но в ВВС нет лишних самолетов! Однако не мог же я вечно оставаться в воздухе! Нужно каким-то образом садиться.
Я снова стал спускаться, безуспешно стараясь припомнить нужные цифры. Вниз на тысячу футов, сбавить скорость до шестидесяти миль в час… триста футов – пятьдесят миль в час. Может, я иду слишком быстро?
Я облетел поле трижды, опускаясь с каждым разом все ниже. Пятьдесят миль в час. Слишком быстро? Слишком медленно?
Я глубоко вздохнул и решился.
Самолет ударился о землю, подпрыгнул, снова плюхнулся вниз и наконец замер, когда я вернул рычаг в исходное положение от себя и ударил по тормозам. Охваченный дрожью, я спрыгнул с самолета.
Капитан Андерсон, как раз собравшийся в город, остановился, увидев, что творится на поле, и кинулся обратно.
– Какого черта вы вытворяете?! – завопил он, подбегая ко мне.
Меня прошиб пот.
– Я… я не знаю. В следующий раз…
– Никакого следующего раза! Немедленно!
– Немедленно? – пролепетал я.