— Так точно, генерал Шталер.

Трое на балконе выпрямились, повернулись и вошли в комнату. Булле быстро нырнул под стол.

— Так о чем мы говорили, Йоран?

— Вы хотите опустить первый пункт моего плана, взрыв бомбы в Леголенде?

— Да, не надо никаких излишеств. Мы захватим Данию сразу. В следующую среду. Понятно?

— Так точно, генерал Шталер.

Троица перешла в соседнюю комнату и закрыла за собой дверь, но Булле все еще слышал свое неровное дыхание, как будто только что пробежал дистанцию в десять тысяч метров на тупых коньках.

Он успел мельком увидеть лицо лунного хамелеона, говорившего басом.

Булле знал теперь три вещи:

1. Что он видел лицо зла.

2. Что Грегор в опасности. В терамегагигаопасности!

3. Что конец света очень близок.

— Как вы думаете, с ним что-то случилось? — спросила Лисе, глядя на часы.

Зубы у нее стучали.

— Надеюсь, что ничего, — пробормотал доктор Проктор.

Он стоял рядом с открытым люком и прислушивался к звукам, доносившимся снизу.

— А ты что думаешь, Перри? — спросила Лисе, покосившись на плечо, где совсем недавно сидел паук.

Но семиногого перувианского паука-упыря там не было… Неужели он тоже пропал? И тут она его увидела. Он сидел на земле среди осколков банки из-под придающего суперсилу Эликсира доктора Проктора.

Лисе подняла паука.

— Пожалуйста, больше не исчезай сегодня. Спасибо, — и она сунула паука под шапку.

— Иди домой, ложись сама и спрячь Перри под теплое одеяло, — сказал доктор Проктор. — А я подожду здесь один. Хорошо?

— Об этом не может быть речи, — отрезала Ли-се. — Я буду ждать здесь, пока Булле не вернется.

Доктор Проктор вздохнул:

— А что, если…

— Не говорите этого! — перебила Лисе. — Я знаю, что Булле вернется. Он обещал мне всегда возвращаться. И хотя Булле не всегда держит свои обещания, он всегда держит самые важные обещания.

Профессор посмотрел на нее и ничего не сказал. И Лисе почувствовала что-то в глазах. То, что бывало всегда, когда она очень уставала или расстраивалась.

— Не волнуйся, — сказал доктор Проктор.

— Как вы думаете… — начала Лисе сдавленным от слез голосом. — Вы думаете, что когда-нибудь мы… — она попыталась проглотить комок в горле, но тщетно, — мы увидим… снова… Вернется ли…

Лисе знала: если она назовет имя вслух, то разревется в голос, но все-таки собиралась его произнести. И в ту же секунду из люка раздался хорошо всем знакомый голос:

— Ты хочешь сказать, вернется ли агент ноль-ноль-миллион, шпион-антихамелеон?

— Булле! — хором закричали Лисе и профессор.

Глава 17
Почти самая короткая глава

Утром сияло солнце. На скамейках вдоль улицы Карла-Юхана сидели, подставив лица солнцу, бледные улыбающиеся люди в зимних куртках. Они сидели с закрытыми глазами и, может быть, думали о весне и лете. А может быть, о Норвежской Державе. В это время в полумраке кондитерской «Сювертсен» Лисе, доктор Проктор и фрекен Стробе с широко раскрытыми глазами и ужасом на лицах слушали рассказ Булле.

— Острые, как шило, зубы, — прошептал Булле, продемонстрировав собственные, не настолько выдающиеся зубы. — Нижняя челюсть сильно выдвинута вперед. — И он выпятил свою челюсть. — Глубоко сидящие черные невыразительные глаза под кустистыми бровями. Вот такие.

Он опустил голову как можно ниже и зыркнул из-под бровей, скосив глаза так, что Лисе чуть не рассмеялась. Она ведь уже слышала минувшей ночью рассказ Булле о лунных хамелеонах.

— Короче говоря, — прошептал Булле, все еще выпячивая вперед нижнюю челюсть, — они похожи на павианов. И говорят по-шведски.

— Это совпадает со слухами о том, что лунные хамелеоны сначала прибыли в Швецию и хотели начать войну оттуда, — сказал доктор Проктор. — Они готовились к этому много лет, но шведы не хотят ни с кем воевать, потому что шведы не любят скандалов и вообще очень боятся поссориться с кем-нибудь, как их ни гипнотизируй. Эти лунные хамелеоны, видимо, выросли уже в Швеции.

— Я узнал голос одного из них, — сказал Булле. — Это был голос Халлвара Теноресена.

За столом наступила тишина, все смотрели на Булле, который по-прежнему оставался в образе павиана, чтобы остальные получше изучили его.

— Неважно, как лунные хамелеоны говорят или как выглядят, хотя это и без того жутко, — сказал доктор Проктор. — Самое жуткое в том, что они хотят опробовать свой жуткий план в Норвегии.

Из-под шапки Булле раздался звук, очень похожий на «ик!».

— Бедный, бедный, бедный… — начала фрекен Стробе, и Лисе насчитала еще четыре «бедных», прежде чем эта сухая, строгая учительница выговорила наконец, почти плача: — Грегор.

— Да, — сказал Проктор. — И еще бедный, бедный, бедный целый мир. Расскажи им, Булле.

— Значит, так, — начал Булле и откашлялся. — Они составили такой план: Норвегия начнет войну с Данией в ближайшую среду, потом эта война распространится через Исландию, Ирландию, Испанию на Индию, Иран и затем на Израиль, Ирак, Индонезию…

— Переходи к краткому варианту, — сказал Проктор.

— Хорошо, — сказал Булле. — Лунные хамелеоны хотят начать мировую войну, в которой должно погибнуть как можно больше людей.

— З-з-зачем? — помолчав, спросила фрекен Стробе.

— Затем, что мы являемся их пищей, — сказал Булле. — Они едят людей.

— Едят людей?

— Едят людей многие животные, — сказал Булле. — Пресноводные крокодилы. Питоны. Белые медведи. И вообще половина животных, описанных в «Жэкаэнтэвээлбээнбэ». Мы ведь состоим из протеина, как вы знаете. Мы — ходячие гамбургеры. Но все дело в том, что лунным хамелеонам в ближайшее время потребуется очень много пищи. Поэтому все и началось.

— А зачем им вдруг понадобилось много пищи?

Булле показал вверх:

— Из-за их родичей на Луне. На Луне кончается еда. И они планируют перевезти сюда всех родичей, так сказать, пригласить их на обед. А обед — это мы.

— Ужасно!

— Да-с! — сказал Булле. — Для них это примерно то же самое, что для нас собрать родственников и съесть на обед семейство кур. Мы тоже думаем о них только как о пище.

— Если не считать того, что они придумали, как сэкономить усилия, заставив пищу убивать саму себя, — добавила Лисе.