— Очень практично, — сказал Булле.

— А как они планируют… — фрекен Стробе помолчала, подыскивая подходящее выражение, — готовить эту пищу?

— Я видел чертежи вафельницы, — сказал Булле. — Большой вафельницы. Похожей на те, на которых готовят…

— …гамбургеры, — закончил доктор Проктор.

— О боже! — воскликнула фрекен Стробе и едва слышно прошептала: — Грегор!

В наступившей тишине был слышен только шум автомобилей и трамваев с улицы, да еще по радио кто-то пел о солнце, весне и птичьем щебете.

Четверо из «Пятерки победимых» стояли на улице Карла-Юхана и смотрели на дворец, а справа и слева их обходили люди.

Булле повернулся к доктору Проктору:

— Вы не могли бы изобрести такой танк, чтобы мы на нем могли пробить стену и освободить Грегора?

— На изобретения такого рода уходит много времени, — вздохнул профессор. — Да и дорого это… Ты знаешь, сколько стоит зимняя резина для танка? Не говоря уже о кондиционере…

Его прервала Лисе:

— Никак не успеть до ближайшей среды.

— Именно, — сказал доктор Проктор. — Остается только сражаться с лунными хамелеонами их же оружием.

— Каким? — спросил Булле.

— Гипнозом. Йодольф Шталер загипнотизировал людей, чтобы они исполняли все его приказы, так? Нам надо найти кого-то, кто скажет, что все, что говорит Шталер, неправда и нам не нужно нападать на Данию.

— Гипнотизера? — спросил Булле. — Колоссально!

— Нет. Того, кого люди захотят слушать.

— Люди хотят слушать только Теноресена, — вздохнула Лисе.

— Нет, есть еще кое-кто, — сказал доктор Проктор.

— Кажется, я знаю, кого вы имеете в виду, — кивнула фрекен Стробе.

— Ну кого же, кого? — закричал Булле.

Фрекен Стробе показала подбородком в сторону дворца:

— Вы помните из уроков истории, кого норвежцы слушали во время Второй мировой войны?

— Короля, — сказала Лисе.

— Правильно, — обрадовался Проктор. — Нам надо поехать в Южный Трёнделаг и убедить короля, чтобы он убедил людей, чтобы те убедили самих себя не слушаться Йодольфа! — Проктор принюхался. — Причем время не ждет!

Лисе тоже принюхалась. И возможно, ей лишь показалось, но в воздухе отчетливо запахло вафлями.

— Когда время не ждет, есть только одно средство, — заявил профессор. — Придется задействовать МСК.

— МСК? — переспросила фрекен Стробе. — Что это?

— Мотоцикл с коляской, — пояснил доктор Проктор. — Мы уезжаем в Южный Трёнделаг.

— Но ведь, — возразила фрекен Стробе, — в мотоцикле с коляской не хватит места для всех нас.

— Вы так говорите, потому что не видели коляску, фрекен Стробе, — сказал доктор Проктор. — Идем!

Глава 18
Коляска и проводник через границу

Только после того, как Лисе, Булле, доктор Проктор и фрекен Стробе минут двадцать в поте лица поработали лопатами в сугробе посреди сада доктора Проктора, на свет появился руль мотоцикла.

— Цел, курилка, — сказал доктор Проктор.

Он стал зарываться в сугроб и вскоре полностью исчез в яме.

Наступила тишина, если не считать тихой икоты, доносившейся из-под шапки Булле. Через три минуты в сугробе что-то затрещало. Потом еще раз. Потом из ямы пошел дым. Треск перешел в рокот мотора, и вдруг из сугроба появился очень старый мотоцикл, издававший самый жуткий рев, какой кто-либо когда-либо слышал. При мотоцикле была коляска — самая большая и шикарная, какую кто-либо когда-либо видел. Круглая, как половина тыквы, выкрашенная в желтый цвет, с замысловатыми узорами. В коляске красовалось десять красных плюшевых кресел, так что мест хватило бы для небольшого оркестра.

— О боже! — воскликнула, перекрикивая рев, фрекен Стробе. — Что это?

— Театральная ложа! — гордо крикнул доктор Проктор. — Я купил ее, когда в Лейпциге собрались сносить Народный театр имени Гёте. Кресла шли в придачу.

— Тут места хватит для небольшого оркестра! — крикнула фрекен Стробе. — Но какой шум!

— Вовсе это не шум, — возразил Булле, закрыв глаза и восторженно причмокнув. — Это идеальный ля мажор. Исключительно музыкальный мотор.

— Восточногерманский мотор, мексиканское шасси! — крикнул доктор Проктор, перекрывая кудахтанье двух цилиндров. Он вынул из бокового кармана коляски мешок с кучей очков для плавания. — Надевайте, и добро пожаловать на борт!

— Все по местам! — крикнул Булле, первым запрыгнув в ложу.

Когда все заняли места и надели очки, сквозь которые мир казался более желтым, синим или красным, чем на самом деле, доктор Проктор дал газу. И они рванули с места, подняв небольшую снежную вьюгу.

Кто-то восторженно вопил:

— Гип-гип-гип-уррра!

Ты знаешь, кто это был.

Они долго ехали и, миновав города Хамар, Эльверум и Коппанг, оказались перед знаком с надписью «Граница».

— Это значит, что мы подъехали к пограничному пункту на границе с Южным Трёнделагом! — крикнул доктор Проктор и повернулся к пассажирам, которые сидели на плюшевых стульях, хлопали себя по плечам и распевали на три голоса, чтобы согреться.

— Стоп! — крикнула Лисе и показала вперед.

И верно, перед ними были два плаката с надписью «СТОП». Их держали два человека в форме. У одного далеко вперед выступал подбородок, а черные кудрявые волосы образовывали некий глобус под форменной фуражкой. У второго было круглое румяное лицо с выпученными, как у трески, глазами, а четыре пряди волос падали на лоб, изгибаясь буквой «S».

— Они из Южного Трёнделага? — прошептала Лисе.

— На них норвежская форма, так что, скорее всего, из норвежского Трёнделага, — сказал доктор Проктор. — Переговоры буду вести я, хорошо?

Лисе и фрекен Стробе кивнули.

Профессор покашлял:

— Ты слышал, Булле?

Булле тяжело вздохнул:

— Да, конечно.

Доктор Проктор затормозил, они остановились. Пограничники подошли к ним.

— Куда, понимашь, надо? — спросил человек с выступающей челюстью.

— В Южный Трёнделаг, — сказал доктор Проктор.

— А чё, не видно — граница закрыта? — подал голос пограничник с рыбьими глазами и показал на шлагбаум, перекрывший дорогу.

— Сейчас видно, — сказал профессор. — Но в чем проблема?