— Где бомба? — в голосе Анжели чувствовалось волнение.
Джад помолчал.
— Она разобрана.
— Она что? — не поверив, переспросил Анжели. — Кто это сделал?
— Моди. Он думал, что это не имеет значения.
— Не имеет значения! Как он полагает, для чего существует полицейский департамент? Мы могли бы определить, кто подложил бомбу, просто бросив на нее взгляд. У нас же архив на МО!
— МО?
— Да, Модус Операнда. Люди действуют привычным способом. Если однажды они сделали что-то определенным образом, то есть шанс, что в следующий раз сделают это так же. Вам этого можно было бы и не говорить.
— Конечно, — задумчиво сказал Джад.
Моди наверняка знал об этом. Может, он не хотел показывать бомбу Мак-Гриви?
— Доктор Стивенс, как вы связались с Моди?
— Нашел в справочнике.
Джад почувствовал, что это звучит смешно. Он услышал, как Анжели глотнул.
— О, значит, вы и в самом деле ничего о нем не знаете.
— Я знаю, что верю ему. А что?
— Не думаю, — сказал Анжели, — что на вашем месте я бы верил кому-нибудь.
— Но Моди не может быть связан с этим. Бог мой! Я наугад вытащил его из телефонного справочника.
— Меня не интересует, откуда вы его вытащили. Что-то здесь попахивает липой: Моди ставит ловушку на того, кто охотится за вами, но не захлопывает ее, пока не исчезает приманка. И теперь никому нельзя ее навесить. Он показывает вам бомбу в машине, которую мог подложить сам, и завоевывает ваше доверие. Правильно?
— Конечно, вы можете рассматривать это и под таким углом, — сказал Джад, — но…
— Может, ваш друг Моди и честен, а может, работает против вас. Я хочу, чтобы вы вели себя осторожно, пока мы не разузнаем.
Моди против него? Этому трудно поверить. И все-таки. Он вспомнил свои сомнения. Ведь думал же он, что Моди посылает его в ловушку.
— Чего вы хотите от меня? — спросил Джад.
— Как вы смотрите на то, чтобы покинуть город? Я имею в виду в самом деле покинуть?
— Я не могу оставить пациентов.
— Доктор Стивенс…
— Кроме того, — добавил Джад, — это все равно ничего не решит. Я так и не буду знать, от кого убегаю. Когда я вернусь, все начнется сначала.
Последовала минутная тишина.
— В этом есть смысл. — Анжели вздохнул, и вдох перешел в хрипение. — Когда Моди собирался связаться с вами?
— Не знаю. У него есть какая-то идея. Он думает, что знает, кто прячется за всем этим.
— Вам не приходило в голову, что этот кто-то может заплатить Моди намного больше, чем вы? — В голосе Анжели слышалась настойчивость. — Если он захочет встретиться с вами, позвоните мне. Я проваляюсь еще день или два. В любом случае, доктор, не встречайтесь с ним наедине!
— Вы создаете дело из ничего, — в свою очередь сказал Джад. — Лишь потому, что Моди убрал бомбу из моей машины.
— Здесь может скрываться нечто большее, — сказал Анжели. — Сдается мне, что вы связались с плохим человеком.
— Я позвоню вам, если он даст знать о себе, — пообещал Джад.
Он повесил трубку, потрясенный. Не был ли Анжели чересчур подозрителен? Мог ли Моди разыгрывать сцену с бомбой, чтобы завоевать доверие Джада? Тогда следующий ход будет прост. Все, что ему потребуется, это позвонить Джаду и назначить встречу с ним в уединенном месте, чтобы представить доказательства. И тогда… Джад содрогнулся. Мог ли он ошибиться в Моди? Он вспомнил свою реакцию, когда впервые увидел его. Моди производил впечатление человека не очень умного. Потом Джад убедился, что за фасадом простака Моди скрывает быстрый, четкий ум. Но это не значило, что ему можно доверять. И все же… Он услышал, как кто-то подошел к двери приемной, и посмотрел на часы.
Анна! Он быстро убрал кассеты и открыл дверь, выходящую в коридор. Анна стояла у двери в офис. На ней был нарядный костюм морского покроя и маленькая шляпа. Она была погружена в свои мысли и не замечала Джада. Он смотрел на нее, такую красивую, и старался найти хоть малейшую зацепку, чтобы можно было убедить себя, что она ему не подходит и что когда-нибудь он найдет другую, более подходящую женщину. Лиса и виноград. Отцом психоанализа был не Фрейд. Им был Эзоп.
— Хелло, — сказал он.
Она вздрогнула. Потом улыбнулась.
— Хелло.
— Входите, миссис Блэйк.
Она прошла мимо него в кабинет, коснувшись крепким телом, повернулась и посмотрела на него своими невероятными фиалковыми глазами.
— Нашли водителя, совершившего наезд?
На лице ее отразились забота, волнение, искренний интерес.
Он снова почувствовал горячее желание рассказать ей все, но сдержался. В лучшем случае, это будет выглядеть как способ завоевать ее симпатию. В худшем — может вовлечь ее в неведомую опасность.
— Еще нет.
Он подвинул ей стул. Анна вгляделась в Джада.
— У вас усталый вид. Нужно ли было так быстро возвращаться к работе?
О, Боже! Он не был уверен, что в состоянии выдержать сочувствие. Тем более теперь. И тем более ее. Он сказал:
— Я чувствую себя превосходно. Сегодняшние встречи с пациентами отложены. Телефонистки не смогли дозвониться только до вас.
Волнение отразилось на ее лице. Она боялась, что пришла не вовремя. Анна — и не вовремя!
— Мне очень жаль. Может быть, мне лучше уйти…
— Нет, — сказал он быстро. — Я рад, что до вас не смогли дозвониться.
Они встречаются последний раз.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он.
Она нерешительно попыталась сказать что-то, потом передумала.
— Немного не по себе.
Она глядела на него странным взглядом, и вновь зазвучали душевные струны, мелодию которых он помнил смутно и отдаленно. Он ощущал тепло, исходящее от нее и поглощающее физическое желание, — и внезапно понял, что происходит: он приписывал ей собственные эмоции.
— Когда вы уезжаете? — спросил он.
— Утром в рождество.
— И только вдвоем с мужем?
Он почувствовал себя идиотом, лепечущим банальности, как Бэббит в воскресный день.
— Куда вы поедете?
— Стокгольм, Париж, Лондон, Рим.
Как бы я хотел показать тебе Рим, подумал Джад. Он провел там год во время студенческой практики в американской больнице. Там был фантастический старый ресторан под названием «Сибель» возле садов Тиволи, на вершине горы у древней языческой гробницы. Там можно было сидеть на солнце и наблюдать, как сотни диких голубей затемняют небо над скалами, усеянными пятнами теней.