Я шагнул к нему.
Царь не сдвинулся с места. Он молча глядел на меня, а я вдруг застыл, не в силах пошевелиться, и только смотрел ему прямо в глаза. Я не хотел сражаться с ним, ибо ощущал его превосходство, коренящееся в бесстрашии и привычке побеждать.
«Верь мне, Азриэль, ибо сегодня ты сделал меня царем мира. Я позабочусь, чтобы ты попал к великому магу, который научит тебя всему, что положено знать духу».
«Царем мира? Неужели я действительно сделал это, мой прекрасный господин?» — удивился я и содрогнулся.
Ну конечно! Я знаю его! Я помню, что произошло! Дыхание львов…
Но в следующее мгновение воспоминание улетучилось. Я вновь все забыл.
«Азриэль, ты знаешь, кто я?» — спросил Мардук.
Теперь он был для меня просто духом, приятным и доброжелательным.
«Друг. Дух, который желает мне добра».
«А еще?»
«Не помню», — в мучении сказал я и начал объяснять, что помню только котел, убийство какого-то жреца и мертвую старуху, что знаю и царя, и Мардука, но ничего больше восстановить не в состоянии.
Неожиданно я уловил запах роз, а опустив глаза, увидел, что пол устлан лепестками.
«Дай их ему», — приказал царь шлюхе.
Она собрала пригоршню розовых лепестков.
«Положи их в шкатулку, — попросил я и поинтересовался: — А что это за город? Где мы находимся?»
«Это Вавилон», — ответил Кир.
«А ты посылаешь меня в Милет, к великому магу. Я должен узнать и запомнить его имя».
«Он сам тебя призовет», — сказал Кир.
Я бросил на них прощальный взгляд и подошел к окнам, выходившим на реку. Я с восхищением любовался прекрасным городом, сверкавшим множеством огней, наполненным смехом и весельем.
Не произнося ни слова и подавив гнев, разгоняя собравшийся вокруг сонм духов, я вновь сделался бесформенным и окунулся в бархатную черноту. Только на этот раз я ощущал запах роз, вместе с чудесным ароматом пришли воспоминания: о процессии о людях, встречавших меня радостными криками и приветственными взмахами рук, о красивом певце с великолепным голосом и о лепестках, падавших с высоты на наши плечи… Но воспоминания быстро исчезли.
Все, о чем я сейчас рассказал, мне суждено было вспомнить лишь спустя две тысячи лет.
Азриэль откинулся в кресле и слегка расслабился.
За окном почти рассвело.
Мой гость закрыл глаза.
— А сейчас тебе нужно отдохнуть, Джонатан, — произнес он, — не то опять заболеешь. А я должен поспать. Мне страшно, я боюсь того, что может случиться… Но я устал, очень устал.
— А где сейчас твои кости, Азриэль? — спросил я.
— Об этом я расскажу, когда мы проснемся. Я расскажу обо всем, что произошло с Эстер, Грегори и Храмом разума. Я расскажу…
Казалось, ему не хватило сил продолжить.
Тем не менее рука его была тверда, когда он встал и помог мне подняться с кресла.
— Выпей еще бульона, Джонатан.
Он подал мне чашку, стоявшую возле очага, а когда я послушно выпил, проводил до крошечной ванной и вежливо отвернулся, пока я ходил в туалет. Потом он довел меня до кровати.
Меня трясло как в лихорадке, в горле першило, язык опух.
Азриэль выглядел взволнованным: поведанная мне история оказалась для него тяжким испытанием.
— Я больше никогда и ни с кем не заговорю об этом, — признался он, явно ощутив мое сочувствие. — У меня нет ни малейшего желания повторять рассказ. Я не хочу вспоминать о кипящем котле…
Он замолчал и тряхнул густой гривой волос, стараясь взбодриться.
Уложив меня в постель, он дал мне холодной воды, очень приятной на вкус.
— Не бойся за меня, — постарался я его успокоить. — Со мной все хорошо, просто устал немного и чувствую слабость.
Сделав большой глоток, я передал ему бутылку с водой. Напившись, он улыбнулся.
— Чем я могу тебе помочь? — поинтересовался я. — Ведь ты мой гость и к тому же защитник.
— Позволь мне спать рядом с тобой, — попросил он. — Как если бы мы были мальчиками, вынужденными ночевать в поле. Просто чтобы… чтобы… ну, чтобы, если налетит ураган… я имею в виду, если духи придут за мной… чтобы я мог коснуться твоей теплой руки.
Я согласно кивнул. Он укрыл меня одеялами и пристроился рядом. Я лег к нему лицом, но он отвернулся. Тогда я обнял Азриэля и почувствовал под рукой мягкий ворс его бархатной одежды, даривший приятное тепло. Густые черные кудри разметались по подушке возле самого моего лица: они пахли свежестью морозного воздуха и сладковатым дымом. Сам Азриэль вдруг показался мне слабым и беззащитным.
Огонь в очаге продолжал гореть, наполняя комнату теплом, и первые лучи солнца уже пробивались под дверь. Значит, снежная буря закончилась. Наступило тихое утро.
Проснулся я в полдень.
Охваченный жаром после приснившегося кошмара, я что-то невнятно бормотал. Азриэль помог мне подняться и напоил холодной водой. Он положил в воду снег, и она была такой чистой и вкусной, что я не мог оторваться, а напившись, наконец снова лег.
Его одетая в красное фигура словно мерцала, а взгляд обращенных на меня черных глаз казался таинственным. Глядя на блестящую шелковистую гриву и бороду, я вдруг подумал, что это благодаря различным маслам, притираниям и благовониям, описанным в древних текстах. И в памяти всплыли высеченные на стенах изображения, которые мне довелось видеть по всему миру.
Вспомнились знаменитые барельефы ассирийских дворцов в Британском музее и множество иллюстраций в книгах. Сами шумеры называли себя черноголовыми. А ведь именно они были нашими прародителями, и все мы, ныне живущие, их потомки, пусть даже не прямые. Тогда я почувствовал, что их странные рисунки и барельефы гораздо ближе мне, чем европейские памятники, которые я еще недавно считал своими, хотя на самом деле они для меня практически ничего не значили.
— Ты хорошо спал? — спросил я, чувствуя, что проваливаюсь в забытье.
— Да, — ответил он. — А теперь поспи ты. А я пойду прогуляюсь по снегу. Ты должен поспать, слышишь? А когда проснешься, я накормлю тебя ужином.
В очередной раз я проснулся уже на исходе дня. Судя по свету, пробивавшемуся из-под двери, погода стояла ясная, и солнце клонилось к закату.
Азриэля не было видно — впрочем, дом мой состоял из нескольких помещений. Я встал, завернулся в теплый кашемировый плед и отправился на поиски. Заглянув в задние комнаты, ванную и кладовку, я убедился, что его нигде нет. Я вспомнил, что он говорил о прогулке, но его отсутствие меня тревожило.
Бросив взгляд на очаг, я увидел большую кастрюлю с бульоном, заправленным картофелем и морковью. Значит, все это мне не приснилось. Кто-то действительно приходил. Я чувствовал легкую слабость, голова кружилась, мысли путались. Похоже, болезнь все еще не покинула меня.