– Что ему было нужно? – спросил я.

– Он несчастен, он хочет, чтобы я вернулась.

– И как же ты его утешила?

– Я сказала, что приняла окончательное решение – остаться с тобой.

– И на это ушел целый день?

– Да.

Такая правда не способствовала примирению. Почему она действует вопреки собственным решениям? Вслух я воскликнул:

– Какого черта он поперся сюда за нами следом?

– Не знаю.

– А в Кольюре он тоже нас преследовал? Неужели он был и там?

– Надеюсь, нет. Но точно сказать не могу.

– Ясно.

Я умолк, понимая, насколько бесполезны эти речи. Лицо Сью вовсе лишилось красок: щеки и губы выглядели бледнее, чем обычно, даже глаза как-то поблекли. Ее волосы уже почти высохли, лицо больше не казалось таким худым и вытянутым, но она была расстроена не меньше меня. Теперь в моей голове вертелись все эти нелепые клише и дежурные фразы, которые люди обыкновенно произносят, пытаясь помириться. Я думал: хорошо бы перевести стрелки часов назад, забыть эту нелепую распрю и только обниматься, целоваться и любить друг друга. Увы, это было невозможно.

Той ночью мы еще долго не спали. Целиком погруженные в собственные переживания, мы злились друг на друга, окончательно запутавшись в своих отношениях и чувствах. В конце концов я разделся и забрался к ней под простыню. Мы лежали рядом без сна, даже не пытаясь заняться любовью. Ни один из нас не решался сделать первый шаг.

В какой-то момент, зная, что она не спит, я спросил:

– Когда сегодня я видел тебя на улице, ты там что делала?

– Пыталась разобраться, что к чему. А что?

– А где был твой Найалл?

– Ждал меня в другом месте. Я хотела немного пройтись, но тут появился ты.

– Ты вела себя так, будто с кем-то разговариваешь.

– Ну и что? А ты никогда не разговариваешь сам с собой на улице?

– Ты так размахивала руками, будто отчитывала кого-то.

– Не может быть.

Мы лежали в теплой темноте, сбросив с себя простыни. Открывая глаза, я различал очертания ее тела. Обычно она лежала очень тихо, не металась во сне, и в темноте мне всегда было трудно понять, спит она или бодрствует. Я спросил:

– Где сейчас Найалл?

– Где-то неподалеку.

– Я так и не понимаю, как ему удалось притащиться сюда следом за нами.

– Не стоит недооценивать его, Ричард. Он очень умен, и, когда чего-то хочет, его настойчивости нет предела.

– Он имеет над тобой власть, что бы ты ни говорила. Хотел бы я понять, в чем тут дело.

– Да, у него есть власть надо мной.

Сью глубоко вздохнула, и выдох был больше похож на всхлип. Наступило долгое молчание. Потом она стала дышать ровнее, и я подумал, что она наконец уснула. Я тоже почти задремал, когда она вдруг спокойно сказала:

– Найалл гламурен. Он умеет очаровывать.

13

Большую часть следующего дня мы провели в дороге: такси до аэропорта, затем два перелета с долгим ожиданием пересадки в Бордо. Из аэропорта Гатвик мы поездом добрались до вокзала Виктория, а там взяли такси. У дома Сью я попросил водителя подождать и поднялся к ней. На столе в холле ее ждала небольшая кучка писем. Захватив их, она открыла дверь ключом. Комната меня приятно удивила. Я ожидал увидеть обычную для подобных студий тесноту и беспорядок, но жилище Сью было просторным и опрятным, даже мебель казалась тщательно подобранной. В углу стояла узкая кровать, рядом – книжные полки, забитые дорогими альбомами. Возле единственного окна – рабочий стол с чертежной доской, на нем – стаканчики с кистями, ручками и мастихинами, подставка для бумаги, большая настольная лампа на гибком кронштейне. Рядом на отдельном столике расположился «Макинтош». Телевизора не было, но я заметил стереопроигрыватель. У другой стены был рукомойник, небольшая газовая плита и огромный антикварный гардероб. Я обратил внимание, что она сразу же заперла дверь на две крепкие задвижки, одна из которых крепилась над головой, вторая – возле самого пола. Окно тоже было закрыто на все шпингалеты.

– Там таксист ждет, – сказал я.

– Понимаю.

Мы стояли лицом друг к другу, но избегали встречаться глазами. Я чувствовал себя совершенно измотанным. Она первая подошла ко мне, и мы внезапно обнялись гораздо нежнее, чем можно было ожидать.

– Значит, это конец? – спросил я.

– Только если ты сам этого хочешь.

– Ты же знаешь, что не хочу. Но я не в силах и дальше терпеть все эти штучки с Найаллом.

– Тогда тебе не о чем беспокоиться: Найалла больше не будет.

– Прекрасно. Только давай об этом не прямо сейчас.

– Хорошо. Я позвоню тебе вечером, – сказала я она.

Мы обменялись адресами и телефонами еще в самом начале нашего знакомства, но сейчас на всякий случай решили проверить, что записи не потерялись. Адрес Сью было легко запомнить, поэтому я не стал записывать его и на этот раз, однако номер телефона все же нацарапал на одной из последних, отрывных страниц записной книжки.

– Пообедаем вместе завтра? – спросил я.

– Давай решим позднее. Сейчас я бы отдохнула и просмотрела почту.

– Я тоже не прочь отдохнуть.

Мы снова обнялись. На сей раз поцелуй вышел долгим и снова напомнил мне вкус ее губ, жар наших ночей. Я уже сожалел о своем вчерашнем поведении и в безумном порыве едва не попросил у нее прощения, но, когда мы отстранились друг от друга, Сью улыбалась.

– Я позвоню вечером, – повторила она. Через пятнадцать минут такси остановилось возле моего дома. Войдя в прихожую, я опустил на пол багаж и взглянул на груду писем и газет, сваленных на коврике. Оставив их лежать на месте, я поднялся к себе.

Попав домой после долгого отсутствия, повидав множество разных мест, я испытывал странное ощущение узнавания и одновременно новизны. В комнатах стоял ощутимый запах сырости и плесени. Я открыл окна, чтобы проветрить помещение, включил водогрей и холодильник. Квартира у меня четырехкомнатная: помимо кухни и ванной, есть гостиная, спальня, комната для гостей и кабинет, где я храню свою коллекцию старинного кинооборудования, собранную за многие годы, а также копии некоторых телесюжетов, над которыми в свое время пришлось работать. Кроме того, есть у меня шестнадцатимиллиметровый проектор с экраном и установка для редактирования кинопленки. Все это были свидетельства моего робкого намерения выступить как-нибудь в роли независимого продюсера, хотя я прекрасно понимал, что, если дойдет до дела, большую часть моих раритетов предстоит заменить современным профессиональным оборудованием. И тогда уже придется арендовать подходящих размеров студию.