После зноя на курортах Франции квартира показалась мне холодной, и к тому же пошел дождь. Я бесцельно бродил по комнатам, чувствуя упадок сил и уже тоскуя по Сью. Отпуск закончился неудачно. Я еще не настолько хорошо ее знал, чтобы правильно судить о переменах в ее настроении, и мне пришлось уйти от нее как раз в тот момент, когда в наших отношениях наметился очередной подъем. Я подумал, не набрать ли ее номер, но она дважды повторила, что позвонит сама. Так или иначе, дел было полно: чемодан с грязной одеждой, требовавшей безотлагательной стирки, пустой холодильник. Но мне было лень за что-то браться, хотелось назад во Францию.
Я приготовил себе растворимый кофе и сел за почту. Письма всегда выглядят гораздо привлекательнее, пока конверты не вскрыты. Почта состояла в основном из счетов и рекламных проспектов, подписных журналов и безликих ответов знакомых на мои безликие письма, отправленные перед отъездом. Была и открытка из Канады:
«Ричард. – Возможно, мне придется остаться ещена несколько недель. Не мог бы ты позвонить Меган на работу (753 7362) и попросить ее переслать сюдамою почту? Адрес у нее есть. Скучаю по тебе. Люблю. – Анетта». После подписи она зачем-то поставила букву «X».
Только три послания из всей кучи оказались достойными внимания: два чека и записка недельной давности от одного продюсера, который просил меня безотлагательно с ним связаться.
Жизнь возвращалась в обычное русло. Да, Сью обладала поистине удивительной способностью отвлекать меня. Когда она была рядом, все остальное начисто вылетало из головы. Быть может, в Лондоне она покажется мне другой и наши отношения в обычной, повседневной обстановке продолжатся, но уже без прежнего пыла. Одно я, во всяком случае, знал наверняка: если связь становится длительной, то накал ее неизбежно падает.
Я позвонил продюсеру, приславшему записку. В офисе его уже не было, но автоответчик сообщил домашний телефон. Я позвонил туда – опять безуспешно. Затем я отправился в гараж, где обычно держу машину. К моему удивлению, мотор завелся с первой же попытки. Я подогнал «ниссан» к дому и оставил рядом с подъездом. Я собрал грязную одежду и, прихватив сумку, с которой хожу по магазинам, поехал в ближайшую прачечную, запихнул грязные вещи в стиральную машину и двинулся за продуктами. Покончив с хозяйственными делами, я вернулся домой.
За едой я пролистал утреннюю газету в надежде узнать, что произошло в мире, пока я был в отлучке. Работа наложила своеобразный отпечаток на мое восприятие новостей: либо я окунаюсь в сюжет с головой и пристально слежу за развитием событий, либо мгновенно теряю к ним всякий интерес. Однако за время этого отпуска вокруг меня образовался е полный информационный вакуум: в разряд событий, лишенных интереса, попадало абсолютно все. Газета лишь подтвердила, что я почти не ошибся. Сообщения были те же, что и всегда: рост напряженности на Ближнем Востоке; министр опровергает сообщение о супружеской неверности; авиакатастрофа в Южной Америке; слухи в связи с грядущими парламентскими выборами.
Я снова набрал номер продюсера. На этот раз он был на месте и очень обрадовался звонку. Оказалось, что один из американских телеканалов заказал документальный киноматериал о вооруженном вмешательстве США во внутренние дела Центральной Америки. Не имея возможности – по вполне понятным политическим соображениям – воспользоваться услугами американской съемочной бригады, они обратились к нему, и вот уже целую неделю он пытается найти кинооператора, но никто не желает браться за такую опасную работу. Еще в ходе беседы я успел взвесить все «за» и «против» и в конце сказал, что готов принять предложение.
Время близилось к ночи, и я испытывал растущее беспокойство, причина которого была мне знакома – пожалуй, даже слишком хорошо. Я почти свыкся с этим состоянием: я снова ждал звонка от Сью. Конечно, я выходил из дома часа на полтора, и нельзя исключить, что она звонила именно в это время, но она вполне могла бы попытаться еще раз. На самом деле ничто не мешало мне самому набрать ее номер, но она дважды повторила, что позвонит сама, и это прозвучало как некое неписаное правило эмоционального этикета. По существу, мы ведь были едва знакомы, поэтому такие тонкости поведения, как проявление инициативы или уступка первого шага, выбор времени и места и тому подобные мелочи, все еще имели значение.
Я ждал ее звонка, но в то же время мне смертельно хотелось спать, и к десяти вечера я уже просто не находил себе места. Я нутром чуял в этом молчании телефона знакомую угрозу – новое вторжение Найалла в наши отношения. Если он умудрился с помощью каких-то чар выследить нас в Биаррице, ему тем более ничего не стоит последовать за нами домой.
Я лег в постель, продолжая злиться на нее, но вскоре уснул. Спал я беспокойно, несколько раз за ночь просыпался и в один из таких моментов – в глубокой темноте перед рассветом – твердо решил вычеркнуть ее из своей жизни. Решению не суждено было дожить до утра, поскольку разбудил меня ее звонок. Я схватил трубку, еще не вполне проснувшись.
– Ричард? Это я, Сью.
– Привет.
– Я тебя разбудила?
– Это неважно. Ты же собиралась позвонить вчера. Я прождал весь вечер!
– Я звонила спустя час или два после твоего ухода, но никто не ответил. Я хотела перезвонить позже, но уснула.
– Я уже решил, что с тобой что-то случилось.
Мгновение она помолчала.
– Нет, но я должна сходить сегодня в студию, узнать насчет работы. Я совершенно на мели.
– Может, все-таки встретимся вечером? Я хочу тебя видеть.
Мы обсудили детали предстоящего свидания, будто договаривались о деловой встрече. Сью казалась чем-то озабоченной и далекой, и я прилагал немалые усилия, чтобы не сорваться на скандальный тон. Меня мучили подозрения относительно истинных причин, помешавших ей позвонить.
– Между прочим, – сказала она, – ты посылал мне открытку? Я нашла ее среди почты.
– Открытку?
– Это ведь ты послал мне почтовую открытку из Франции? Думаю, это ты. Она не подписана. По-моему, ее отправили…
– Да, это я, – поспешил я перебить ее. – Я отправил ее из Сен-Тропеза.
Довоенный снимок Сен-Тропеза: рыбаки, сети и склад – не слишком приятное напоминание о моем одиночестве, пока она была с Найаллом, а заодно и о том, что произошло между нами с тех пор. И все из-за Найалла.
– Я не узнала твоего почерка, – сказала она. – Ну ладно, пока. До встречи.
– Пока.
Весь день я старался не думать о ней, но она так меня опутала, что выкинуть ее из головы никак не удавалось. По-прежнему все мои мысли и действия были наполнены ею. Меня не радовало, как она на меня влияла, но нельзя было отрицать и той простой истины, что я все еще безнадежно и по уши в нее влюблен. Притом в наших отношениях было всего два коротких светлых периода: день-два до того, как она отправилась к Найаллу, и еще пара дней после. Я любил ее, но мое чувство было основано на каких-то мимолетных впечатлениях. По существу, мне так и не удалось разглядеть, какая она на самом деле.