Тара стояла спиной к нему, наклонившись к алтарю-сундуку. Она не знала о существовании этой двери. Если не считать необычного подарка, она совершенно не интересовалась меблировкой и украшением его кабинета. Прошло несколько секунд, прежде чем она почувствовала, что не одна, и поведение ее было весьма необычным. Тара отскочила от сундука и повернулась к Шасе, а когда узнала его, на ее лице не появилось облегчение, она побледнела и, задыхаясь, начала объяснять:
– Я просто смотрела… такая великолепная вещь. Очень красивая, я даже забыла, какая красивая…
Одно Шаса понял немедленно: Тара провинилась, она чувствует себя виноватой – так, словно ее застали на месте ужасного преступления, но он никак не мог понять, в чем именно дело. Она имеет право находиться в его кабинете, у нее есть свой ключ от входной двери, и она сама подарила ему сундук… пусть любуется им, когда захочет.
Он продолжал молчать и не спускал глаз с жены, надеясь, что та как-нибудь проговорится, но она отошла от сундука к окну за его столом.
– Ты сегодня хорошо выступил. – Она по-прежнему чуть задыхалась, но краска на лицо вернулась, Тара вновь обретала самообладание. – Ты всегда так хорошо выступаешь.
– Поэтому ты ушла? – спросил он, закрывая дверь и целенаправленно приближаясь к сундуку.
– Да знаешь, я ничего не понимаю в цифрах, а ты в конце так много их приводил.
Шаса тщательно осмотрел сундук.
«Что она задумала?» – спрашивал он себя, но не мог найти никаких перемен. Бронзовая скульптура бушмена работы Ван Воува на месте, так что крышку она не открывала.
– Замечательная штука, – сказал он и погладил статую святого Луки на углу.
– Я не знала, что в панели есть дверь. – Тара явно старалась отвлечь его внимание от сундука, и эти ее усилия только обострили его любопытство. – Ты меня испугал.
Шаса не хотел отходить. Он провел пальцами по крышке с инкрустацией.
– Надо попросить доктора Финдли из Национальной галереи взглянуть на него, – размышлял вслух Шаса. – Он специалист по религиозному искусству Средних веков и Возрождения.
– Да, я пообещала Трише, что дам ей знать, когда ты придешь. – В голосе Тары звучало почти отчаяние. – У нее для тебя важное сообщение. – Она быстро подошла к двери в приемную и открыла ее. – Триша, мистер Кортни уже здесь.
В кабинет просунула голову секретарша Шасы.
– Вы знаете полковника Луиса Нела? – спросила она. – Он все утро пытается дозвониться до вас.
– Нел? – Шаса продолжал разглядывать сундук. – Нел? Нет, кажется, не знаю.
– Он говорит, что знает вас, сэр. Говорит, вы вместе воевали.
– О, милостивый Боже, да! – Теперь все внимание Шасы было устремлено к ней. – Это было так давно – но да, я хорошо его знаю. Тогда он не был полковником.
– Теперь он начальник уголовного розыска Кейптауна, – сказала Триша. – И просит вас позвонить ему как можно быстрей. Говорит, очень срочно, на самом деле он сказал: «вопрос жизни и смерти».
– Жизни и смерти, – Шаса улыбнулся. – Вероятно, хочет занять денег. Соедините меня с ним, пожалуйста, Триша.
Он прошел к своему столу, сел, придвинул к себе телефон и знаком пригласил Тару сесть на диван, но она покачала головой.
– Я обедаю с Салли и Дженни, – и она с облегчением направилась к двери. Но Шаса на нее не смотрел – он смотрел в окно за вершины дубов, на склоны Сигнального холма, и даже не взглянул на жену, когда та вышла из кабинета и неслышно притворила дверь.
Звонок Луиса Нела перенес Шасу почти на двадцать лет назад. «Неужели столько лет прошло? – удивился он. – Да, действительно. Боже мой, как быстро пролетели годы».
Тогда Шаса, молодой командир эскадрильи, был по увечью отправлен домой из Абиссинии, где потерял глаз в боях с армией герцога Акосты за Аддис-Абебу. Выйдя в отставку, уверенный, что жизнь его кончена и что он калека и обуза для семьи, Шаса удалился в изгнание и предался пьянству, позволив себе погрузиться в безнадежное уныние. Блэйн Малкомс отыскал его и презрительно, обидно высмеял, а потом предложил работу: выследить и уничтожить «Ossewa Brandwag» – «Часового колонны фургонов», тайное общество воинствующих националистов-африкандеров, которое яростно противилось усилиям фельдмаршала Яна Кристиана Сматса поддержать в войне Британию.
Шаса, работая с Луисом Нелом, устанавливал личности руководителей пронацистского заговора и готовил ордера на их арест и интернирование. Его деятельность по расследованию «Ossewa Brandwag» привела к контактам с загадочным осведомителем – женщиной, которая связывалась с ним только по телефону и всячески старалась скрыть свою личность. Шаса и до сегодняшнего дня не знает, кто это был, вообще не знает, жива ли она.
Осведомитель сообщил, что «OB» крадет правительственное оружие и боеприпасы на фабрике в Претории, и это помогло нанести подпольной организации тяжелый удар. Тот же осведомитель сообщил Шасе о заговоре Белого Меча. Это был смелый план – убить фельдмаршала Сматса и в условиях наступившего затем смятения захватить контроль над вооруженными силами, провозгласить Южную Африку республикой и перейти на сторону Адольфа Гитлера и держав оси.
Шаса смог помешать этому плану в самую последнюю минуту, но лишь ценой отчаянных усилий, а еще ценой жизни родного деда. Сэр Гаррик Кортни был убит по ошибке, потому что внешне очень походил на своего старого друга фельдмаршала Сматса.
Шаса много лет не вспоминал о тех опасных днях, но теперь живо вспомнил все подробности. Ожидая, пока зазвонит телефон на его столе, он снова переживал безумный подъем на крутой склон Столовой горы, когда он пытался догнать деда и фельдмаршала, прежде чем они достигнут вершины, где их ждал убийца. Он вспомнил ужасное ощущение беспомощности, когда грянул выстрел и эхом отразился от скал и Шаса понял, что опоздал; вспомнил свой ужас, когда увидел деда, лежащего на земле со страшной раной, разорвавшей грудь, и фельдмаршала, в молчаливом горе склонившегося на убитым.
Пользуясь тем, что хорошо знал гору, Шаса погнался за убийцей, чтобы отрезать ему путь к отступлению. Они боролись грудь к груди, боролись не на жизнь, а на смерть. Белый Меч использовал свое превосходство в физической силе, вырвался и убежал, но Шаса попал ему в грудь из своей шести с половиной миллиметровой «беретты». Белый Меч исчез, и заговор против правительства Сматса развалился, но убийца так и не был найден, и Шаса снова испытал боль оттого, что деда убили. Он любил старика и в его честь назвал своего второго сына.
Наконец телефон зазвонил, и Шаса схватил трубку.
– Луис? – спросил он.
– Шаса! – Шаса сразу узнал голос. – Сколько лет, сколько зим!
– Приятно снова с вами говорить.
– Да, но я хотел бы, чтобы новости были получше. Простите.
– В чем дело?
Шаса сразу насторожился.
– Не по телефону. Можете срочно приехать на Каледон-сквер?