– Есть материал, – сказал Майкл и прочел то, что написал. Закончив, он сказал Леону: – На вашем месте я послал бы сюда фотографа. Очень вероятно, что получатся драматические снимки.
– Объясните, как вас найти, – сразу согласился Леон, и Майкл вернулся к отделению, как раз когда новое подкрепление пробилось сквозь толпу и въехало в ворота.
Утро тянулось, у Майкла кончились сигареты. Впрочем, невелика трагедия. Ему было жарко, хотелось пить, и он думал, каково час за часом стоять в этой толпе.
Он ощутил, как меняется настроение толпы. Оживление и ожидание ушли. Чувствовалось раздражение – досада обманутых, потому что Собукве не появился, а полиция не сделала обещанного заявления об отмене dompas.
Пение возобновилось, но теперь – суровое и агрессивное. В толпе начались стычки и драки; поверх голов Майкл видел, что на крышах припаркованных за воротами грузовиков стоят вооруженные полицейские.
Появился штатный фотограф «Мейл», молодой черный журналист, который сумел проникнуть в пригород без пропуска. Он остановил свой маленький коричневый «хамбер» рядом с «моррисом» Майкла. Майкл взял у него сигарету, быстро рассказал, что происходит, и послал вперед смешаться с толпой и начать работу.
Вскоре после полудня кое-кто из молодых людей вышел из толпы и принялся обшаривать дорогу и ближайшие сады в поисках метательных снарядов. Парни выковыривали камни из бордюров цветочных клумб и выламывали плиты из тротуаров. С этим примитивным оружием они возвращались в толпу. Зловещий признак, – и Майкл забрался на капот своего любимого «морриса», не боясь поцарапать краску, хотя обычно очень берег машину и по утрам полировал.
Хотя до ворот отделения было больше ста пятидесяти ярдов, теперь, над головами, ему было лучше видно, и он заметил растущее возбуждение и беспокойство. Потом полицейские, стоявшие на крышах машин – Майкл мог видеть только их, – начали заряжать и нацеливать оружие. Они, очевидно, действовали по приказу, и Майкл почувствовал необычную тревогу.
Неожиданно в самой гуще толпы, непосредственно перед воротами, началось какое-то сильное волнение. Масса людей бросилась вперед, надавила, послышались протестующие крики.
Майкл видел, как задвигался верх ворот, створки под давлением начали падать, и тотчас градом посыпались камни и кирпичи. Потом, словно через прорванную дамбу, толпа устремилась вперед.
Майкл никогда еще не слышал выстрелов из ручных пулеметов и поэтому не узнал их, но в детстве во время сафари, куда отец взял его с братьями, он слышал, как пуля ударяет в живую плоть.
Перепутать с другим этот звук, похожий на хлопки выбивалки по пыльному ковру, было невозможно. Но он не мог в это поверить, пока не увидел полицейских на крышах машин. Несмотря на свой ужас, он заметил, как дрожит их оружие, выбрасывая пули за мгновение до того, как долетит звук выстрела.
Первые же выстрелы заставили толпу дрогнуть и обратили ее в бегство. Люди разбегались во все стороны, как по воде идут круги, они бежали обратно мимо того места, где стоял Майкл, и, как ни невероятно, некоторые смеялись, словно не сознавали, что происходит, словно это была какая-то глупая игра.
Перед разбитыми воротами густо лежали тела, почти все лицом вниз, головами в том направлении, куда люди бежали, перед тем как упали. Но были и другие, лежавшие дальше, а автоматы продолжали греметь, люди рядом с Майклом падали, а пространство вокруг участка очистилось, так что сквозь пыль он видел за провисшей оградой полицейских в мундирах. Некоторые перезаряжали автоматы, другие еще стреляли.
Майкл слышал свист пуль, летящих мимо головы, но был слишком потрясен и зачарован, чтобы нагнуться или даже просто увернуться.
В двадцати шагах от него бежала молодая пара. Он узнал двоих, возглавлявших процессию: высокого привлекательного парня и красивую круглолицую девушку. Они по-прежнему держались за руки, парень тащил девушку за собой, но когда они пробегали мимо Майкла, девушка вырвалась и бросилась в сторону, туда, где стоял ошеломленный, почти закрытый телами ребенок.
Девушка наклонилась, чтобы подхватить ребенка, и в этот миг ее настигла пуля. Ее отшвырнуло назад, как будто она до предела натянула невидимый поводок, но она еще несколько секунд стояла. Майкл увидел, как пули вышли у нее из спины возле нижних ребер. На кратчайшее мгновение они поднимали бугорками ткань ее блузки, а потом вылетали в потоках крови и плоти.
Девушка развернулась и начала падать. Когда она повернулась, Майкл увидел у нее на груди две входные раны, темные пятна на белой ткани. Девушка опустилась на колени.
Ее спутник подбежал и попытался поддержать ее, но она выскользнула у него из рук и упала ничком. Парень опустился рядом и поднял ее на руки; Майкл увидел его лицо. Он никогда не видел такого опустошения и страдания на лице человека.
* * *
Рейли держал Амелию на руках. Голова ее, как у спящего ребенка, легла ему на плечо, он чувствовал, как ее кровь пропитывает его одежду; горячая, точно пролитый кофе, она пахла сладко и мучительно.
Рейли сунул руку в карман и отыскал носовой платок. Осторожно вытер пыль со щек девушки и из углов рта, потому что Амелия упала лицом на землю.
Он негромко умолял:
– Проснись, моя маленькая луна. Дай услышать твой сладкий голос…
Глаза ее были открыты, и он слегка повернул ее голову, чтобы заглянуть в них.
– Это я, Амелия, Рейли… ты видишь меня?
Но раскрытые глаза девушки быстро затягивались молочной пленкой, гасившей темную красоту.
Он сильнее прижал Амелию к себе, притиснул несопротивляющуюся голову к груди, начал баюкать, как ребенка, и одновременно посмотрел на поле.
Вокруг, как перезрелые плоды, упавшие с ветвей, валялись тела. Некоторые шевелились, поднималась рука, разжимался кулак; мимо Рейли прополз старик, волоча за собой искалеченную ногу.
Через поваленные ворота выходили полицейские. Они ошеломленно и неуверенно ходили по полю, по-прежнему держа в руках разряженное оружие, на мгновение останавливались, нагибались к телам, потом шли дальше.
Один из них подошел. Рейли узнал светловолосого капитана, схватившего его у ворот. Тот потерял головной убор, на мундире не было верхней пуговицы. Коротко подстриженные волосы потемнели от пота, капли пота выступили на лбу, бледном, как из воска. Белый остановился в нескольких шагах и посмотрел на Рейли. Хотя волосы на голове у него были светлые, но брови – густые и темные, а глаза желтые, как у леопарда. Рейли знал, как белый заработал это прозвище. Светлые глаза были обведены темными кругами усталости и ужаса, похожими на старые кровоподтеки, а губы пересохли и потрескались.
Они смотрели друг на друга: черный на коленях в пыли, с мертвой женщиной на руках, и белый в мундире, с разряженным автоматом.
– Я не хотел… – сказал Лотар Деларей, и его хриплый голос дрогнул. – Мне жаль.