– Давайте прекратим этот разговор, – предложила Лидия. Она не хуже его понимала, насколько все это сложно. Энн не потерпела бы вмешательства Джеральда в свои дела.

– Может, будет лучше, – немного помолчав, продолжала Лидия, – если вы под каким-нибудь предлогом отправите Энн обратно в Англию? Оказавшись в кругу своих старых друзей, она наверняка выбросит барона из головы. Что вы на это скажете?

– Отправить вас обратно?! – не поверил своим ушам Джеральд.

Лидия кивнула.

– Это было бы наилучшим решением проблемы, – ответила она. – В конце концов, что удерживает Энн здесь? Вы сами знаете, с матерью она почти не общается.

– А где вы живете в Англии? – неожиданно спросил Джеральд.

– В данный момент нигде, – ответила Лидия, удивленная его вопросом. – Я уже говорила вам, что мой муж умер, а в доме, где мы жили, теперь живут его родственники. Его семья не желает общаться со мной, да и я с ними тоже. Если останусь без работы, придется ехать к Эвелин Маршалл.

– В Вустер? – негромко спросил Джеральд.

Не задумываясь о том, что говорит, Лидия чистосердечно призналась:

– Я видела ваш дом. Я была там с Эвелин.

Тотчас повисло неловкое молчание. Джеральд словно окаменел, а его рука сжалась в кулак так, что побелели костяшки пальцев.

– И как же выглядит сейчас мой дом? – помолчав, тихо спросил он.

– У вас очень красивый дом, – ответила Лидия. – Но он пустой и… там очень одиноко.

– Вы знаете, что я не могу вернуться? – снова спросил Джеральд.

Он говорил резко и громко. Казалось, в тишине египетской ночи его голос звенит как металл.

– Да, мне это известно, – ответила Лидия.

– Тогда зачем вы говорите мне такие вещи? – вспылил ее собеседник. – От таких разговоров мне только хуже. Или вы не понимаете, что я все эти годы только и делал, что пытался обо всем забыть?

Его голос прозвучал даже резче, нежели сами слова.

– Простите, – испуганно прошептала Лидия.

– О боже! – воскликнул Джеральд.

Казалось, гнев покинул его. Опустившись перед ней на колени, он обнял ее и прижался к ней лицом. Какое-то мгновение она дрожала в его объятиях, затем замерла.

– Я люблю вас! – прошептал дрожащим голосом Джеральд. – Я полюбил вас с той самой минуты, как вы вошли в комнату. Как вы не похожи на других женщин! Для меня вы олицетворяете собой все, о чем я так долго старался забыть, хотя и не мог. Глядя на вас, я подумал тогда, что ко мне вернулся мой дом, моя старая добрая Англия! Мне их так не хватало все эти годы, и вы мне так нужны. О, Лидия, дорогая моя, прошу вас, не отталкивайте меня!

Лидия еще крепче прижала к себе его голову. Ее пальцы нежно скользили по его волосам, пытаясь утешить и успокоить.

– Как я могу отправить вас в Англию? – продолжал Джеральд. – Как я могу потерять вас? Я не свободен, но я люблю вас, слышите, люблю!

– Тише! – дрожа от волнения, прошептала Лидия. – Не говорите так! Вы не должны!

Джеральд повиновался ее приказу. Долгое время они молчали, обняв друг друга. Затем Джеральд медленно поднялся на ноги. От Лидии не укрылось, что лицо у него бледное и усталое, а в глазах застыло страдание. Лидия тоже встала со скамейки.

Они стояли, глядя друг на друга, затем их глаза встретились, и в этот миг между ними, словно приковав их друг к другу, проскочила искра страсти. Лидия продолжала дрожать, не в силах отвести от него взгляд.

Джеральд привлек ее к себе и, издав звук, непохожий на человеческие слова, но выражавший любовь, триумф и муку, сжал ее в объятиях.

Крепко прижав ее к себе, он потянулся губами к ее губам. Лидия ощутила его поцелуи – яростные, властные, требовательные, которые заставили ее воспарить к небесам и забыть обо всем на свете.

Казалось, ее поразило молнией. Или нет, она ощущала себя пленницей, сдающейся на милость победителя.

Это было безумие, чудо, восторг, но едва они разомкнули объятия, как лицо Лидии помрачнело. Она была так бледна, что Джеральд протянул руки, чтобы ее успокоить. Однако Лидия, внезапно вскрикнув, закрыла лицо ладонями.

– Дорогая моя, я причинил тебе боль?

Ему хотелось прижать ее к себе, но она всхлипнула и отрицательно помотала головой. Джеральд ждал, но Лидия не смогла ничего ему ответить, не в силах побороть душившие ее слезы.

Оттолкнув его легким движением руки, она зашагала к дому. Джеральд хотел было остановить ее, но передумал, понимая, что этим все только еще больше испортит.

Спотыкаясь и не разбирая дороги из-за застилавших глаза слез, Лидия наконец добралась до своей комнаты. Дорога до спальни показалась ей едва ли не бесконечной.

Заперев дверь на замок, она бросилась на кровать и разрыдалась. Казалось, ее сердце вот-вот разорвется на части.

Глава 12

Лидия ушла, а Джеральд еще долго стоял на берегу.

Нет, он не жалел о том, что, совсем потеряв голову, признался в любви. Ибо даже при всем желании не смог бы сдержать свои чувства.

И они, доселе запертые на замок, выплеснулись наружу, подобно тропическому ливню, смывая на своем пути здравый смысл, логику и даже доводы рассудка.

А еще он чувствовал, что влечение к Лидии – такой спокойной, благоразумной и уравновешенной – это не просто плотская страсть, это нечто, что является частью его самого.

С самого первого мгновения, едва он увидел эту женщину, он понял, что жаждет ее, и хотя она разбудила в его душе горькие воспоминания о прошлом, все его настоящее и будущее, казалось, связаны только с ней.

До встречи с Лидией он не осознавал до конца, как на самом деле страдает, более того, будет страдать и дальше – за то, что в свое время увел Маргарет у законного мужа.

Оглядываясь назад, на прожитые годы, он без лишней жалости к себе осознал, как ничтожно мало получил за ту цену, которую был вынужден заплатить. Теперь ему с предельной ясностью открылась горькая правда. Любовь, которая тогда казалась всепоглощающей и вечной, была лишь физической страстью, которая проснулась в нем, наивном мальчишке, благодаря красоте Маргарет, окружавшему ее блеску и ее положению в обществе.

Огромный замок из серого камня, портреты многих поколений его хозяев, безукоризненно вышколенная прислуга, молчаливый угрюмый муж Маргарет – все это было фоном, на котором цвела ее ослепительная красота.

Она была для него словно сказочная принцесса, спасти которую Джеральд считал своим долгом, и потому в свои двадцать два года он подпал под власть ее чар и собственного воображения.

Месяцы тайных встреч дались ему нелегко. Он был воспитан истинным джентльменом: презирал ложь, ненавидел все, что нечестно, фальшиво, неправильно.