– Хорошо соображаешь, замполит, – похвалил Орлов, – сразу видно тактическое мышление. Я точно так и доложил «Первому». И, представь себе, получил выговор…
Появилась в эфире пауза, словно Орлов думал, как мягче передать разговор с командиром полка.
– В общем, замполит, сказали, что мы пионеры, дипломаты на веревочках… На месте топчемся. Приказано прекратить разговоры и перейти плато немедленной атакой в лобовую. Оснований для паники, по их мнению, не наблюдается.
– Прямо так уж немедленно? – усомнился Шульгин. – А минометная батарея еще не подтянута – зря мы, что ли, тащим их боеприпасы… Что за спешка?
– Вот именно, шило какое-то чешется у них в одном месте, – заворчал Орлов. – То спят часами, эфир вымирает. То вперед, давай-давай, поддерживай темп наступления… В общем, замполит…
– Да я все понял, «Метель», – сказал Шульгин, – моих ребят нужно снова ставить в авангард. Задача ясна. Выходим на плато, не прекращая движения.
– Вот именно, – подтвердил Орлов. – Ты, замполит, парень везучий… Вот и действуй, на свое усмотрение…
Шульгин махнул рукой остановившемуся Богунову.
– Сержант, пулеметчика в голову колонны, – он обернулся к встрепенувшемуся Осеневу. – Женя, пойдешь первым. – Оглянулся на Касымова, сжавшегося затравленно, ничего не сказал, отвел глаза. – За пулеметчиком Осеневым следую я. Остальным топать за нами и действовать по обстановке. Главная задача – пересечь это плато, – лейтенант улыбнулся. – Богунов с Касымовым прикрывают всех сзади. Давайте, парни! Приготовьте запасные магазины. Пять минут для перекура. И выходим на плато… Все!
Он отрубил этим коротким словом «все», оставшееся за спиной, словно махнул невидимым топориком, и повисла в воздухе недолговечная тишина, тут же в клочья разрываемая шорохом переворачиваемых вещевых мешков, лязгом снаряжаемых автоматных магазинов, шелестом разрываемых квадратных пакетиков патронов, похожих на мирные кубики дешевого грузинского чая.
Первым выступил на распаханную равнину Осенев, жмурясь от прямых коротких лучей яркого весеннего солнца. Он шагал деловитыми маленькими шагами, поправляя время от времени сползающий с плеча ремень пулемета, и в бесстрастных глазах его можно было прочесть только деловитую серьезность и сосредоточенность.
Десять шульгинских солдат один за другим вышли на плато. Прошли в немом молчании две сотни метров на глазах окопавшихся рот. Каждый из них ждал обстрела в любую минуту. Каждый чувствовал натянутыми нервами страшную опасность. Каждый понимал, что шаг за шагом приближаются они к невидимой грани предстоящего боя.
И предчувствие многоопытного Орлова не обмануло…
Группа едва дошла до середины плаца, и только пересекла она какую-то невидимую черту, забил издалека гулкими молоточками тяжелый крупнокалиберный пулемет, взрывая фонтанчиками землю под ногами шульгинской группы. Он бил будто из далекого космоса, невидимый и невыявленный, но летели стриженые клочья травы под ногами шульгинских ребят, и пели звонкими осами гудящие в воздухе пули.
В одну минуту распласталась по земле шульгинская группа, вжалась в землю с блеском мелькнувших лопатных штыков. Умели солдаты окапываться на штык безо всякой команды в несколько мгновений.
Слетели вещевые мешки со спин. Засверкал черный глянец саперных лопаток. Полетела россыпь земли на брустверы окопов. Легли под руки запасные магазины, плотно набитые патронами. Война началась…
Самым первым вынырнул из мелкого окопчика ствол осеневского пулемета.
– Начинаю огонь, товарищ лейтенант, – крикнул Осенев лейтенанту.
И тут же дробью застучал пулемет, прикрывая свинцовым зонтиком окапывающуюся шульгинскую группу.
Хорошо стрелял аккуратный Осенев. Целился, не нервничая, сосредоточенно, без вздоха. Но страшно неравны были условия для двух встретившихся в бою пулеметчиков. Оружие Осенева, самое мощное для стрелковой роты, бьющее на полторы тысячи метров, здесь на плато оказалось бесполезным. Не доставали пули осеневского оружия до надежно обложенного камнями душманского крупнокалиберного пулемета. А пулемет этот выстригал страшной косой прошлогоднюю траву над головами вжавшихся в землю шульгинских ребят.
– Не достаю никак, товарищ лейтенант, – задыхаясь, крикнул Осенев – Бесполезно все… ДШК бьет дальше моего. Дальность предельная. И почерк у этой душманской трещотки жутко знакомый…
Осенев приподнялся над бровкой выкопанной земли, и тут же хлестнула наотмашь по лицу россыпь мокрого песка от разрыва летящих пуль.
– Тот самый, товарищ лейтенант, – крикнул Осенев, – тот самый ДШК, который уложил вертолеты и наших ребят… Понимаете…
Шульгин тоже настороженно приподнялся над ровиком своего хлипкого укрытия. Действительно, очень знакомый гул был у бьющего непрестанной дробью мощного пулемета. Да и не могло быть у душманов столько оружия, чтобы выставлять его для русских солдат, как на выставке.
– Верно говоришь, Осенев, пулемет наверняка тот же самый, – сказал Шульгин. – И за станком, возможно, стоит тот же самый гренадер…
– Значит, будем сводить старые счеты, – выкрикнул Осенев, перекрывая стучащие молоточком звуки ротного пулемета. – Коне-ец этому ДШК… Действую… по своему усмотрению…
И в следующее мгновение Шульгин увидел словно пружиной вывернувшегося из земли Осенева, приседающего под тяжестью ротного пулемета.
Добровольно вылезший из окопа Осенев летел по распаханной земле длинными метровыми шагами, не пригибаясь. Он вытянул бледное лицо навстречу скрывшемуся за далью неприступных метров противнику и бежал прямо на вскинутую жутким веером вереницу пуль. И беспощадные свинцовые осы, хлеставшие вокруг него жаркими жалами, чудом оставляли его невредимым и будто избегали его. Пулеметные очереди вырывали вокруг него полосы, чертили ножами по рыхлому тесту земли, но Осенев переступал через эти разрытые горячим свинцом полосы и бежал дальше, опустив голову с шапкой, и оторванное серое ухо шапки дрожало над его головой, колыхаясь от каждого шага.
– На-азад, – запоздало крикнул восхищенный Шульгин и затаил дыхание, как и многие следившие за стремительным броском ротного пулеметчика.
Смертельным риском сопровождался каждый шаг бегущего Осенева. Каждое мгновение можно было ожидать гулкого шлепка пули, пробивающей пластины солдатского бронежилета, но Осенев продолжал бежать, неуклюже выворачивая ноги из распаханной пашни.
– На-зад, – снова крикнул Шульгин, но уже никто не слышал его резких окриков.
Поднимались над ровиками земли остальные парни шульгинской группы, выталкивали себя под огонь страшного пулемета, бросались вслед за пулеметчиком без всякой команды.
– На-зад, – кричал Шульгин, но уже и сам выкручивал тело в броске за бегущими солдатами навстречу гудящим пулям.
Так под его рокочущими гневными окриками пробежала вся группа несколько сотен метров и рухнула рядом с резко подкосившим бег пулеметчиком. Осенев словно издали увидел незаметную узенькую складку земли, в которую падали теперь следом за ним все ребята из шульгинской группы. Они набивались в эту крохотную складку земли, молча и плотно.