Есть замечательная книга на любимую американцами тему – о попытке покушения на их президента. Книга в оригинале называлась «1400, Пенсильвания авеню». Перевели название на русский язык как «14 часов, Пенсильвания авеню». Да, американцы, помешанные на экономии времени, часто говорят, как военные: 14.00, а не два часа пополудни. Но если ты переводчик, а не подмастерье, то надо знать, что почтовый адрес Белого дома – Пенсильвания авеню, дом 1400. У Кремля тоже, наверное, есть почтовый адрес. Но в русском языке давно укоренилось правило – писать: «Москва, Кремль». Это просто надо знать. А еще надо иметь ассоциативное мышление… Оно помогает переводить и очень затрудняет жизнь, как вы заметили по этим заметкам, которые я и назвал «Ассоциации». Они как четки – одна бусинка за другой, одна за другой. Хорошо, если не по бесконечному кругу…
Круг… Человек подсознательно любит круг и недолюбливает устремленную в бесконечность прямую – вектор времени. Отсюда – любовь к празднованию Нового года (уютно оказаться через год в той же точке орбиты Земли!), да и вообще приятно – то год Обезьяны, то год Змеи, они уже были 12 лет назад и снова придут через дюжину лет. И Новый год – пузатый и краснощекий малыш, а не согбенный годами старик, к возрасту которого прибавился еще один год. 2007‑й у нас, а у евреев и вовсе 5 тысяч, что уж говорить об индусах…
А вот с именинами немного не так – некстати вылезает всегда цифра нашего возраста, здесь не скажешь, что это было уже 12 лет назад и, если бог даст, через 12 лет повторится. Увы, не повторится. Вот почему женщины так не любят свои дни рождения. Это их слова: день рождения – грустный праздник…
Праздники – удивительное изобретение человечества. Простейшее лекарство от социальной напряженности и недовольства. Чем беднее страна, тем больше в ней праздничных дней. В Бангладеш их набирается почти квартал. В Индии – не меньше полусотни дней. На Мадагаскаре, мне рассказывали, в понедельник можно пахать, но нельзя запрягать волов в упряжку. Во вторник можно пахать, можно запрягать волов, но это единственный день, когда разрешается изловить в лесу лемура, принести домой и накормить его сладостями и фруктами вдоволь – ведь от него зависит покой души усопших предков и общее состояние добра и покоя. Так что простите, но работать некогда В среду и пахать можно, и волов запрягать, и лемур не мешает, но идет дождь, и даже назавтра в липкой красной глинистой земле плуг застревает, как в смоле. А в пятницу не положено пахать… В воскресенье, несмотря на «традиционную» веру, христианский бог не велел работать! Миссионер-англичанин рассердится, а это чревато неприятностями… Так что остается одна суббота – много ли наработаешь за один день? Так что вся надежда на понедельник… Хорошо еще, что бананы растут сами и не надо, как в других, северных, странах, шить теплую одежду и обувь, сооружать жилье и заготавливать на зиму хлеб, картофель, соленья и дрова… А если жена в понедельник пойдет навестить свою родню, то можно сослаться на недомогание и провести время с приятелями… А там и вторник – запрягать нельзя! Мужчины везде одинаковы – в перьях, мундирах или кухлянках.
Перья, кухлянки, мундиры… Разве трудно определить мужчин, которые готовятся к войне? Это раньше военные наряжались во все красное и золотое, в белых лосинах щеголяли на балах. И Печорин, и Болконский здорово в них выглядят. В кино. А я военный, знаю эту службу не понаслышке, и очень хорошо представляю себе, как на самом деле выглядели эти лосины после четырех часов скачки или после строевых занятий. И вполне мне понятно, почему и Лермонтов, и Мартынов с такой легкостью и желанием облачались в национальную одежду моего народа во время Кавказской войны: черкеска и бурка – на коне удобно и в быту практично! Только недавно военные, наконец, поняли то, что Лермонтов с Мартыновым поняли уже давно – на войне лучше носить черкеску и бурку, а не погонами и аксельбантами блистать. Вот и стали облачаться в камуфляжные куртки. Армия, которая наиболее приспособилась к окружающей местности, наиболее готова к войне. Папские гвардейцы в Ватикане уж точно не собираются ни на кого нападать… Сверкают очень. Но вернемся к Лермонтову и Мартынову…
Я очень люблю русскую литературу, русский язык и русский народ – никто не сделал больше для становления моего народа, развития его письменности, культуры, государственности, наконец! Люблю русскую поэзию… Но, поэт или пахарь, мужчина остается мужчиной и должен, как теперь говорят, «фильтровать базар». Лермонтов не имел права говорить то, что он сказал про Мартынова. Можно смеяться над тупостью другого человека, над его потугами изобразить из себя нечто более презентабельное, чем он на самом деле есть. Но на Кавказе даже дети знают – нельзя насмехаться над физическими недостатками человека. Мартынов был маленького роста. Но он тоже носил на кавказской войне черкеску и неотъемлемую часть этого костюма – кинжал. Кинжал не может быть маленьким или большим – это черкеску шьют по росту, а кинжал – боевое оружие, и у него есть свои стандарты. Обычный кинжал на малорослом человеке кажется большим… И когда малорослый Мартынов вошел в комнату, где собралось высшее общество Пятигорска, и услышал, как Лермонтов сказал дамам про него: «Явился маленький человек с большим кинжалом!» – он поступил так, как поступил бы любой мужчина на Кавказе и любой уважающий себя офицер того времени – вызвал обидчика на дуэль и убил его. Несомненно – трагическая потеря для русской и мировой литературы, но трагедия, обусловленная поведением погибшего. Талант или высокое положение не дают права на хамство, и оно должно быть наказано. Любой кабардинский князь знал, что нельзя оскорблять словами или криком даже бедного мужчину – у нас никогда не было рабства или крепостного права, и удар кинжалом был бы единственным ответом обидчику. Редко встретишь у нас человека, за которого некому отомстить – братья, друзья… Безоружных мужчин на Кавказе тоже не было. Так что хочешь дерзить – готовься отвечать за это. Хотя бы научись сносно стрелять…
Никколо Макиавелли сказал: «Если ты стреляешь в короля, ты должен его убить». Великий человек сказал вовсе не банальность. Конечно, если ты начал дело, лучше его закончить. Но есть дела, которые смертельно опасно не доводить до конца. И это не только при покушении на власть имущих. Кто‑то смог совершить подвиг. А кто‑то начал, но не смог (не хватило сил, средств, знаний, мужества, наконец). Но если хватило ума не бахвалиться заранее своим подвижничеством, то можно и далее продолжать жить – хорошо и достойно. Любить своих родных и близких, ценить друзей и коллег, работать в меру сил и не подличать. Японцы говорят: надо ценить каждый начавшийся день как очень важный: ведь это – первый день всей твоей оставшейся жизни! То есть надо жить той жизнью, которую мы привыкли с такой легкостью ругать – быт, рутина, повседневщина. Но… Смертельно опасно потерять желание жить вот этой, повседневной жизнью.
От понедельника до вторника…
Это и есть жизнь.