Джоанна кинулась к вполне современному на вид электрочайнику, набрала в него воды и, поставив на подставку, нажала на кнопку. С сомнением посмотрев на свое неудобное длинное платье, быстро кинула:
— Извини меня, я сейчас! — и опрометью выскочила из помещения.
Оставшемуся в одиночестве Нику захотелось выпить чего-нибудь покрепче, чем предлагавшееся на вечере шампанское, но, не рискуя хозяйничать в чужом доме, он присел на приземистый табурет за длинный стол, стоящий посередине квадратной кухни, и огляделся.
Старина здесь соседствовала с современностью, и он, с одобрением вдохнув густой, настоянный на острых приправах воздух, прислушался к себе. Внутри бродили удивительные для него чувства. Странная смесь из нежности, досады и желания. Это ему не понравилось, и он постарался заглушить их, занявшись неотложными делами.
Посмотрев на часы, решил, что время еще не столь позднее, чтобы не дать несколько поручений своему личному секретарю. Нисколько не удивившись неурочному звонку, неутомимая Кейт записала все его поручения и бодро пообещала исполнить их при первой же возможности. Ник Тайлер уже хотел набрать номер своего заместителя, чтобы и тому дать кое-какие указания, но не успел.
Дверь бесшумно распахнулась, и, удивив гостя быстротой своего появления, на пороге возникла Джоанна, но уже в джинсах, майке и с забранными в хвост пышными волосами. Она казалась спокойнее и увереннее в себе, хотя и стала похожа на школьницу. Ник скучно подумал, что, встреть он ее на улице в таком наряде, никогда не обратил бы на нее внимания. Девчонка девчонкой. Но теперь даже и в таком, непритязательном, виде Джоанна оказалась столь желанна для него, что он подобрался, стараясь держать себя в руках и не поцеловать ее в пухлые, так манящие его губки. Не стоит опережать события. В конце концов, кто кого должен соблазнить?
Девушка двигалась по кухне с неосознанной грацией, и Ник не мог оторвать от нее взгляда. Поставив на стол сахарницу и пакетики со сливками, она принялась доставать кофейные чашки из высокого, стоящего в противоположном углу шкафчика, для чего ей пришлось вытянуться на цыпочках и вскинуть руки. От этого невинного жеста ее грудь, не стянутая лифчиком, поднялась, резко обозначив соски, и Ник нервно сглотнул, с неожиданной застенчивостью опустив глаза, почувствовав, как от напряжения у него начинают мелко подрагивать руки. И не только они. Пришлось признать, что подобное испытание оказалось ему не по силам.
Поставив перед гостем чашку с кипятком, Джоанна смущенно извинилась:
— Прости меня, но настоящего кофе я приготовить не смогу. Если честно — просто не умею. Но у нас есть хорошие сорта растворимого…
Ник вспомнил фразу любимого им в детстве героя из повести шведской писательницы Астрид Линдгрен «Малыш и Карлсон»: «Поведешься с вами и научишься есть всякую гадость» — и суховато усмехнулся. В данном случае, правда, было «пить», а не «есть», но смысл от этого не менялся.
С тщательно скрываемым отвращением гость выпил полчашки кисловатого пережженного кофе и, сочтя эту уступку вполне достаточной для соблюдения так лелеемых хозяйкой приличий, приступил к расспросам:
— Так чем ты предлагаешь нам заняться завтра? — И намеренно пропустил мимо ушей ее недовольный вздох: джентльмену полагалось первому предложить даме развлечения. А уж она вольна была выбирать, подходит ей предлагаемое или нет. Но Ник считал, что Джоанна как местный житель вполне может внести в их завтрашние планы свою лепту.
Посмотрев в окно, за которым царила кромешная темь, Джоанна с тайной надеждой предложила:
— Если завтра будет хорошая погода, может, покатаемся на яхте? — И замерла в ожидании ответа.
Ник не представлял, что это за яхта, поэтому немного помолчал, стараясь найти приличную отговорку. Мысль кувыркаться в ненадежном старом корыте посередине моря его совершенно не прельщала.
— У меня нет ничего, чтобы можно было надеть на подобную прогулку.
Она сникла.
— Даже джинсов?
От вида ее понурой фигурки у него что-то зашлось внутри, и он стремительно изменил свое мнение:
— Джинсы-то есть, конечно. Если они сгодятся для такого путешествия, то поедем.
Джоанна повернулась к нему и радостно заулыбалась, предчувствуя удовольствие от прогулки, и на сердце у него посветлело.
— Я заеду за тобой завтра к десяти — не против?
Как настоящая яхтсменка, она его не поняла.
— К десяти? Так поздно? Обычно яхты выводят из доков ранним утром, еще до восхода солнца…
Ник укоризненно заметил:
— Чтобы успеть к тебе, мне и так придется встать около восьми. Я считаю, что для субботнего дня этого вполне достаточно. Должен же я хоть иногда высыпаться?..
Внезапно покраснев, будто подумав о том, как же он проводит свои ночи, если постоянно не высыпается, Джоанна поспешно согласилась:
— Конечно. Я подожду…
Удовлетворившись ее ответом, он вышел из дома и, даже не пытаясь поцеловать девушку на прощание, махнул ей рукой, сел в машину к терпеливо поджидавшему его водителю и уехал, размышляя по дороге, во что же такое он ввязался и стоит ли овчинка подобной выделки.
Ник проснулся будто от толчка в бок. Сна не было ни в одном глазу. Лежать было неудобно и холодно. Выясняя, в чем дело, он приподнялся на локте, оглядывая свою постель. Одеяло валялось на полу, там же лежала и подушка. Простыня была вся смята и комом застряла у него под поясницей. Он пораженно хмыкнул. Ну и ну! Что же ему снилось? Ведь не Третья же мировая война… Во всем теле была крайняя неудовлетворенность, какой он не помнил со времен отрочества. Мышцы затекли и ныли, как после доброй марафонской дистанции. Сочтя безопаснее не вспоминать столь буйный сон, Ник старательно потянулся, заставляя кровь быстрее бежать по жилам. В комнате было сумрачно, рассвет только занимался. Посмотрев на часы, не поверил себе. Протянул руку, поднес часы поближе и даже поморгал, разгоняя легкий туман перед глазами. Ровно шесть! Никогда он не просыпался так рано по собственной воле…
Уныло подумал, что напрасно вечером не послушал Джоанну и не согласился заехать за ней пораньше. Что ему делать целых четыре часа до назначенной встречи? Подняв одеяло и подушку, расправил простыню и, свернувшись калачиком, закрыл глаза, но мысль о предстоящей встрече так будоражила кровь, что заснуть нечего было и пытаться. Пришлось встать, принять контрастный душ, чтобы избавиться от излишнего напряжения в паху, и приготовить чашечку крепкого черного кофе. Настоящего, а не той кисловатой бурды, какой потчевала его вчера Джоанна.
В седьмом часу Ник вышел на балкон и рассеянно посмотрел вокруг. Окрест стояли типовые десятиэтажки, обычные в провинциальном английском городе, перемежаемые небольшими, опять же стандартными скверами. В доме, где остановился Ник, тоже жили самые обычные люди. Можно было, конечно, снять номер в отеле, но он всегда чувствовал себя там на редкость некомфортно. Чужие глаза, чужие уши, при выходе отдавать ключ от комнаты, потом его забирать… Это ему категорически не нравилось. А здесь, в снятой им на пару недель обычной квартире, отдельный вход и возможность приходить и уходить когда вздумается вполне возмещали отсутствие гостиничного комфорта. Кофе он себе может приготовить и сам, а убирает в квартире приходящая раз в день горничная, он ее и не видит. И пусть квартира невелика — каких-то две небольших комнаты и спальня, но на пару недель, что он планировал провести в Ливерпуле, этого ему вполне достаточно. В принципе, он вовсе не прихотлив.