Крошин перегнулся через сиденье и дважды нажал сигнал. «Газик» тревожно загудел. От киоска бежал водитель с тающим мороженым в руке и вымазанным в белом пухлым ртом.
– В штаб! Духом! – спрыгнув на асфальт, услышал Артем торопливые слова.
Машина исчезла в конце улицы.
Из монолога контрразведчика, в котором многое осталось недоговоренным, Артем понял, какого рода работа ждет его в Севастополе. Обследование морского дна? Глупость какая-то. Любой из аквалангистов Черноморского флота даст ему сто очков вперед в непростом труде «лягушки». Тарасов вспомнил уроки подводного плавания – курсы он проходил три года назад на Северном море, – но не мог уверенно сказать себе, что на сто процентов готов к погружению и ползанью по дну. Темнил капитан первого ранга, выгадывая, как обычно делается, что-то для себя и своего отдела. И командиры «Шишкина леса» в лице Черкасова и Мезенцева тоже темнили, несмотря на искреннее уважение к возвращенному блудному сыну армии – капитану Тарасову.
– «Кто-кто? – Кусто!» – вслух проговорил Артем к месту припомненную шутку и рассмеялся. Да, комедию это все напоминает. Спектакль. Прикрытие. Ладно, чего там: боевая работа бывает и такой, понятной одному только большому начальству.
* * *
Генерал-полковник в парадной форме с общевойсковыми знаками различия вошел в кремлевский кабинет спокойно и торжественно. Он сам попросил об этой встрече и теперь готовился задать вопросы и ответить на вопросы, если потребуется. Обстановка в Кремле далеко не дачная. Тем более, со времени той знаменательной беседы прошло время, а время многое меняет.
– Добрый день. Садитесь, – указал на кресло напротив хозяин кабинета и снова уставился в бумаги. – Одну минуту.
Через минуту хозяин кабинета набрал номер внутренней связи и тихо сказал:
– Информация по Дальнему Востоку неполная. Указать Панферову. Жду через час… Теперь слушаю вас, – сложив бумаги, он поднял глаза.
– Насчет Севастополя, Владимир Владимирович, – бодро сказал генерал. – Мне почти все ясно, но…
– Но все-таки не все, – прервал хозяин кабинета. – Что вы, собственно, еще хотите знать?
– Игра наметилась, и довольно непростая, – проговорил гость. – ФСО и Генштаб, похоже, тянут одеяло в разные стороны. Еще флотская контрразведка вот-вот включится. Я уже консультировался с флотскими – без подробностей, разумеется, – так они утверждают…
– Это не игра, а тактическая операция прикрытия, – сухо заметил хозяин кабинета. – Разработал ее я. Значит, вы знаете достаточно для исполнителя.
Этот сдержанный и вполне однозначный ответ был для генерала вроде холодного душа. Хотелось расширить свои полномочия, и вот тебе – «исполнитель»…
– Мы догадывались, что это ваш замысел, – сглотнув, сообщил служебным голосом генерал.
Помигав красным глазком, вежливо прозвонил и тут же замолк телефон внутренней связи.
Хозяин кабинета взглянул на гостя не то осуждающе, не то оценивающе. «Зря я по полной форме явился, – подумал гость. – Заметно, что его раздражает мой парадный вид».
– Информация по Севастополю полностью подтверждена? – спросил хозяин кабинета.
Генерал замялся:
– По нашим каналам – да. Выложили кругленькую сумму. А вот по параллельному каналу – пока ничего нет. Вы ведь всегда требуете проверять информацию дважды…
– Прошу, – поправил хозяин кабинета.
– Да-да, конечно… Украинская сторона ведет себя, как всегда, инертно…
– Это же не их флот стоит в Северной бухте.
– Совершенно верно! Но хотелось бы больше внимания к нашим проблемам…
– Внимания достаточно. У нас достаточно возможностей, чтобы ответить террористам адекватно и симметрично, но при этом не испортить отношений с соседним дружественным государством.
Генерал помолчал и задал давно волновавший его вопрос:
– Разрешите еще раз спросить: зачем вся эта сложная игра? Можно ведь было все сделать гораздо проще?
Хозяин кабинета ответил без задержки:
– Нам нельзя ссорить две страны. Все просто: на поверхность Черного моря не должно ничего выплыть – ни в прямом, ни в переносном смысле. Разве что неопозанный вздувшийся труп.
Генерал помолчал и заметил тихо и истово:
– Это мудрое решение, Владимир Владимирович.
Хозяин кабинета вдруг улыбнулся озорной мальчишеской улыбкой, за которую его так обожали многие.
* * *
Артем вошел в съемную квартирку и фыркнул, выдыхая коммунальные запахи лестницы. В полутемноте обрисовались контуры окна, спинка старинной панцирной кровати. Тарасов протянул руку к выключателю на стене и вздрогнул: вдруг сам собой вспыхнул торшер в противоположном углу, и серая фигура обрисовалась у шкафа.
– Не дергайся, Артем. Это я, – прозвучал знакомый голос.
– Верхний свет зажечь? – ровно поинтересовался пришедший в себя Тарасов и протянул руку для приветствия.
– Можно. Меня с улицы все равно не видно.
На низеньком стульчике, разбросав длинные ноги на полкомнаты, сидел майор Черкасов.
– Какого черта, Дима? Я ведь и понервничать мог, – сказал Артем. – А я, когда нервный, на тот свет отправить могу. Спецназовская привычка.
– Знаю тебя: ты осторожный. Сразу убивать небось не стал бы, – усмехнулся майор.
– Я с Крошиным виделся, – опустившись на кровать, проговорил Тарасов. – Спать хочу… А ты сбежал, что ли?
Майор ответил не сразу – поморщился, потер нос, взглянул на собеседника почти с укором.
– Я тут по инициативе Мезенцева. Фактически меня в Севастополе нету – по бумажкам я откомандирован на Урал по хозяйственным вопросам.
– Здесь-то тебе что нужно? Я вроде вводную получил. Готов успешно действовать.
Майор покачал головой с неодобрением:
– Мезенцев неладное заподозрил, пробежался по старым связям – и вот что выяснилось…
– Да не томи ты, говори!
– Ты не задумывался, почему послали не кадрового военного, с которого спросить по выполнении можно, а тебя – бандита на содержании? Вижу: задумывался, но смысла не понял. А смысл, блин, простой оказался: Службе охраны нужен теракт в Севастополе. Информация, за которую немалые деньги плачены, вроде правдивая, а вроде и не очень. И решили руками Мезенцева соорудить террориста – твоя кандидатура сразу подошла. Не замечен, не привлекался – раз. Из армии уволен, спецподготовку имеешь – два. Труп родственникам опознавать не надо, потому как ты «невидимка» – три…
– Ну, дела! – ошеломленно сказал Артем. – Дальше и сам понял: я ныряю, плыву, обследую. Флотские «лягушки» меня вылавливают – не меня, точнее, а уже мою свежую тушку – и представляют как террориста. Ловко выдумано! То-то глаза у этого Крошина бегали, будто он кур воровал…