— Копать.
— Много? — деловито уточнил Аркадий.
— Аршин. Там уже раз десять копали…
— М-м… — усомнился вербуемый. — Копать — копали, а до тайника не добрались?
— Меня не было, — сухо пояснил странный юноша.
— Простите… — спохватился Аркадий. — А с кем я вообще говорю? Вы сами по себе или на кого-то работаете?
Собеседник поглядел многозначительно и таинственно. А может, просто выбирал, на который вопрос ответить.
— На одного колдуна, — с достоинством изронил он.
Оторопелое молчание длилось секунды две.
— Э-э… В смысле — на экстрасенса?
— Можно и так…
Ну вот и прояснилась чертовщина с чтением мыслей! Аркадий Залуженцев перевёл дух. Честно сказать, колдунов, гадалок и прочих там нигромантов он не жаловал, подозревая в них откровенных мошенников, хотя под напором общественного мнения и признавал с неохотой, что встречаются иногда среди этой публики подлинные самородки.
— И-и… давно вы на него…
— Недавно.
— Тогда ещё один вопрос, — решительно сказал Аркадий. — Землекоп я, сами видите… неопытный… Тем не менее обратились вы именно ко мне. Просто к первому встречному или…
Юноша усмехнулся.
— Или, — ласково молвил он. — К кому попало я бы не обратился…
Так уж складывалась у Глеба Портнягина жизнь, что древнее искусство врать без вранья он волей-неволей освоил ещё в отрочестве. На первый взгляд, ничего мудрёного. Основное правило: отвечай честно и прямо, но только о чём спросили, ни слова сверх того не прибавляя. И собеседник неминуемо начнёт обманывать сам себя своими же вопросами.
Высший пилотаж подобной диалектики приведён, конечно, в третьей главе Книги Бытия, где искуситель лжёт с помощью истины, а Творец изрекает истину в виде лжи.
Назвавшись представителем колдуна, Глеб Портнягин опять-таки не погрешил против правды ни на йоту. Действительно, сегодня утром он ходил проситься в ученики к самому Ефрему Нехорошеву — и пережил при этом лёгкое потрясение, когда, достигши промежуточной площадки между четвёртым и пятым этажами, увидел, как из двери нужной ему квартиры выносят вперёд ногами кого-то завёрнутого в дерюжку.
«Опоздал», — просквозила горестная мысль.
Впрочем, на похоронную команду выносившие не очень-то и походили: кто в лабораторном халате, кто в костюме и при галстуке. Физии у всех, следует заметить, были малость ошарашенные. Потом дерюжка нечаянно оползла — и глазам содрогнувшегося Глеба явились стальные хромированные ступни. Из квартиры кудесника вытаскивали всамделишного робота. Ну надо же!
Отступив к стене, Портнягин пропустил скорбную процессию. Затем взбежал по лестнице, постучал в незапертую дверь — и, не дождавшись отзыва, рискнул войти. Старый колдун Ефрем Нехорошев в халате и шлёпанцах сутулился у стола на табурете.
— Вот химики-то, прости Господи! — посетовал он в сердцах, нисколько не удивившись появлению малознакомого юноши.
— А что такое? — не понял тот.
— Умудрились: три закона роботехники выдумали, — сокрушённо покачивая кудлатой головой, известил престарелый чародей. — И, главное, сами же теперь удивляются, почему не работает…
— Три закона… чего?
— Да я бы их уже за один первый закон всех поувольнял, четырёхглазых! — распаляясь, продолжал кудесник. — Вот послушай: оказывается, робот не имеет права своим действием или бездействием причинить вред человеку! А теперь прикинь: выходит робот на площадь, а там спецназовцы несанкционированный митинг дубинками разгоняют. Да у него сразу все мозги спекутся, у робота…
— Н-ну… запросто, — моргнув, согласился Глеб.
— А второй закон того хлеще: робот обязан выполнять приказы человека, если они (ты слушай, слушай!) не противоречат первому закону… А? Ни хрена себе? Да как же она будет работать, железяка ваша, если каждый приказ — либо во вред себе, либо ближнему своему!
— А, скажем, яму выкопать? — не удержавшись, поддел чародея Портнягин.
— Кому? — угрюмо уточнил тот.
Глеб посмотрел на него с уважением.
— А третий закон?
— Ну, третий ладно, третий куда ни шло… — вынужден был признать колдун. — Робот должен заботиться о собственной безопасности. Но опять же! Через первые-то два не перепрыгнешь… Они б ещё в гранатомёт эти свои законы встроили!
— И что ты им посоветовал? — не упустив случая перейти на «ты», полюбопытствовал Портнягин.
— А ну-ка марш под койку! — сурово насупив кудлатые брови, повелел хозяин кому-то незримому, ползком подбирающемуся к пришельцу. — Я т-тебе!.. — Выждал, пока невидимка вернётся под кровать, и снова покосился на Глеба. — А что тут советовать? Как мы законы соблюдаем — так и роботы пускай… А иначе… — Спохватился, нахмурился. — Погоди! Ты кто?
— Вот… пришёл… — как мог объяснил Портнягин.
— И чего надо? Отворожить, приворожить?
То ли с похмелья был колдун, то ли всегда такой.
В двух словах Глеб изложил цель визита.
— В ученики? — слегка привизгнув от изумления, переспросил Ефрем Нехорошев. — Ко мне? А не круто берёшь, паренёк?
— Круто! — с вызовом согласился Глеб. — А ты что? Одних лохов колдовать учишь?
Услышав дерзкий ответ, кудесник расстроился, почесал лохматую бровь и, уныло поразмыслив, кивнул на свободный табурет. Ладно, мол, присаживайся. Куда ж от тебя такого денешься!
Неприбранная комнатёнка была напоена одуряющими запахами сеновала, источник которых обнаружился в углу, где, теребимые струёй воздуха от напольного вентилятора, сохли связки трав. Ещё в глаза лезли теснящиеся на самодельном стеллаже ветхие корешки древних книг, а из мебели — замшелая зловещая плаха, которой явно чего-то недоставало. Глеб огляделся. Тронутого ржавчиной палаческого топора он нигде не приметил, зато обратил внимание, что у вентилятора отсутствует шнур и, кажется, мотор.
— Ну и чего это ради тебя вдруг в колдуны понесло? — ворчливо осведомился хозяин. — Думаешь, жизнь сладкая пойдёт? Нет, мил человек. Каторжная пойдёт жизнь… — Замолчал, всмотрелся. — А-а… — понимающе протянул он. — Ну, ясно… По какой, говоришь, статье срок отбывал?
Глеб молча достал и предъявил справку о досрочном освобождении. Специфика документа, похоже, ничуть не смутила старого чародея. Многие известнейшие маги начинали именно с правонарушений. Собственно, оно и понятно: кто преступает законы общества, тот и с законами природы скорее всего чикаться не станет. Сами кудесники, естественно, с этим ни за что не согласятся — напротив, будут клятвенно уверять, что действуют в согласии с мирозданием… словом, повторят примерно то же, что говорили на суде, прося о снисхождении.
— Ладно, — разочарованно молвил колдун, возвращая справку. — Устрою я тебе екзамент… — умышленно исковеркал он умное зарубежное слово.