Анчутка заковылял по тротуару со всей быстротой, на какую был только способен. Страх нарастал с каждым шажком. Умишком своим домовичок понимал, что особых неприятностей у столь могущественного чудотворца, как протопарторг, быть не может, но ничего не мог с собой поделать…
Вокруг шумела столица. Прошла непонятно откуда взявшаяся компания моряков киевского военно-морского флота. За каждой бескозыркой вились многочисленные шелковые ленты всех цветов радуги…
Облака громоздились выше и выше. Со стороны Лыцка наезжала чреватая молниями туча свинцовых оттенков.
Изнемогая от тревоги, Анчутка проник в подъезд, вскатился по лестнице и прошел в конспиративную квартиру сквозь стену. Жуткое зрелище предстало его глазенкам.
Протопарторг Африкан сидел на ящике с патронами — громоздко и недвижно, как глыба, причем глыба, выветрившаяся настолько, что толкни — рассыплется и осядет грудой трухи. Одышливый рот — как у театральной трагической маски. Большие руки бессильно уронены на колени. Обессмыслившиеся незрячие глаза устремлены в противоположный угол.
Даже на берегу Чумахлинки перед переходом государственной границы Африкан не выглядел столь плачевно.
Но самое главное — аура… Вместо мощного алого сияния, сравнимого разве что с солнечной короной в моменты полного затмения, грузную фигуру протопарторга облекало теперь что-то весьма не определенное, рыжеватое с подпалинами… Изредка в подозрительной этой дымке сквозил алый косматый язык, но тут же съеживался, гас…
Это уходило доверие избирателей, уходила народная любовь. Где-то там, далеко, за Чумахлинкой, безутешный Лыцк прощался со своим любимцем — с предательски выкраденным, убиенным и вновь выкраденным Африканом, о чем Анчутке было, конечно же, невдомек… Кое-кто в Лыцке поначалу просто отказывался верить в гибель пламенного протопарторга, но рыдающие толпы, скорбные голоса в динамиках, приспущенные флаги с черным крепом — все это быстро убеждало усомнившегося, и еще одним кумачовым протуберанчиком в ауре чудотворца становилось меньше. И по мере того как увитый траурными лентами лафет проплывал главной площадью Лыцка, уже носящей имя Африкана, благодать покидала Анчуткиного хозяина, переходя на урну с Бог знает чьим прахом и на возведенный за ночь мавзолей…
Дымчатая шерстка стала дыбом. Поскуливая от жалости, Анчутка подобрался к Африкану, вцепился коготками в рясу.
Протопарторг с трудом перекатил глаза на домовичка — и уставился непонимающе.
— Все-таки вычеркнул… — с безмерным удивлением хрипло вымолвил он. — Смотри ж ты! Себя не пожалел, а вычеркнул… Как же это он решился?..
В комнату, сначала робко, потом осмелев, стали помаленьку проникать представители астральной фауны: проплыла стайка угланчиков, за спиной протопарторга сел и грузно ссутулился средних размеров страшок. Откуда-то взялся шустрый маленький барабашка, пробежался по потолку, тронул люстру. Потом упал на стол, дернул протопарторга за рукав рясы… Ах ты, гад!.. Небось, когда Африкан был в силе, ручонки-то не распускал! А теперь отвага прорезалась?..
Вне себя Анчутка ухватил прозрачного наглеца за шкирку (ловить барабашек за все прочее бесполезно — не удержишь) и готов был уже метнуть тварь сквозь стену, как почувствовал вдруг, что к Африкану подкрадывается еще одна опасность — на этот раз смертельная. В дверном замке шуршала отмычка.
В страхе Анчутка огляделся и увидел, что из-за стоящего в углу гранатомета злорадно таращится изумленная дымчатая мордашка Кормильчика, видимо, опять присланного Батяней — сообщить о каком-нибудь новом свидетельстве дружбы.
— Помоги, братан!.. — взмолился Анчутка. Кормильчик цинично посмотрел на него — и сгинул. В этот миг дверь распахнулась, и в прихожей возник молодой человек в рясе и с тупорылым пистолетом. Анчутка видел этого юношу в первый раз, протопарторг — во второй. Шофер джипа.
— Привет из Лыцка!.. — зловеще произнес вошедший.
Африкан с отвращением взглянул на водилу, уже вскинувшего оружие, и лишь брезгливо скривил рот. Утрата собственной жизни по сравнению с утратой народного доверия казалась ему пустяком.
Да, но Анчутке так не казалось! Домовичок (для убийцы он был незрим) взвизгнул и с маху швырнул в злодея барабашкой. Цепкая тварь схлестнула всеми четырьмя руками курносое рыло пистолета и упоенно затрясла добычу. То ли от неожиданности, то ли от толчка киллер нажал на спуск. Грохот и пороховая вонь… Пули полетели куда попало — только не в Африкана, по-прежнему сидевшего неподвижно.
На лице убийцы отобразился ужас. Бедняга решил, будто его подставили. Не являясь ни колдуном, ни ясновидцем, он не мог удостовериться воочию, что благодать покинула протопарторга. Происшедшее показалось негодяю чудом. Стало быть, соврали… Стало быть, в силе еще лидер правых радикалов…
В нежных Анчуткиных ушонках звенел отголосок выстрелов, и поэтому тяжкий стук от упавшего на пол пистолета прозвучал еле слышно. Убийца, мелко звездясь, пятился к двери… Потом резко повернулся — и вылетел стремглав из квартиры…
— Зря… — равнодушно каркнул Африкан.
Башенные часы на Ефреме Великом пробили вдалеке три часа пополудни.
— Анчутка… — обессиленно позвал протопарторг. — Поди скажи Панкрату, что все отменяется… А то ждать будет… Не дай Бог еще чего натворит… от большого ума…
Анчутка отступил, наежинился и упрямо затряс головенкой. Оставить хозяина одного?.. В таком состоянии?.. Как и всякий порядочный домовой, на это он пойти просто не мог…
Протопарторг взглянул на домовичка из-под всклокоченной пегой брови и заставил себя усмехнуться.
— Ладно… Тогда — вместе… Помоги-ка подняться…
Вдвоем они покинули конспиративную квартиру и, оставив ее открытой, спустились по лестнице, выбрались на проспект… Казалось, Африкана покинула не только чудотворная, но и физическая сила: ковылял, изнемогая. Каждый шаг приходилось одолевать… Наряд протопарторга внимания не привлекал — по случаю приезда специальной комиссии ООН город был наводнен провокаторами в рясах.
Навстречу шли два милиционера, лица которых показались Анчутке знакомыми. Да и голоса тоже.
— У, ш-шакалы… — приглушенно возмущался один из них. — Как прибыла комиссия — сразу небось хвост поджали!.. Слышь?.. Молчат… Ни самолетика не подняли!..
— Да это не из-за комиссии… — ворчливо отвечал ему второй. — Африкан загнулся… Ну, этот… экстремист… В Лыцке сегодня хоронят… Только что передали…
— И чего?..
— Ну так американцы-то! Они ж его выдачи требовали… А теперь и требовать нечего…
Протопарторг остановился и долго глядел им вослед.
— А-а… — потрясенно протянул он наконец. — Вон оно что, оказывается…
— Глянь! — с надеждой выпалил Анчутка, тыча пальчиком.
Африкан нехотя взглянул. В рыжеватой сомнительной дымке, окутывавшей руку, упрямо сквозили алые прожилки и волокна.