— Ну, что, нравятся тебе скачки? — спрашивает Деймен, взяв меня под руку и направляясь к выходу.
— Да-а, теперь я понимаю, почему тебя не тянет в школу. Никакого сравнения, правда? — смеюсь я.
Я все еще как пьяная от выигрыша. Наконец-то я нашла выгодное применение своему «дару»!
— Пойдем, я хочу купить тебе что-нибудь в честь выигрыша, — говорит Деймен, направляя меня к магазинчику сувениров.
— Да нет, не нужно… — начинаю я.
Но он сжимает мою руку и шепчет прямо в ухо:
— Я настаиваю! Мне это, вроде бы, по средствам. Но есть одно условие.
Я вопросительно смотрю на Деймена.
Он смеется.
— Никаких свитеров с капюшонами! Что угодно другое — пожалуйста, только скажи.
В магазинчике я дурачусь, требую то жокейскую шапочку, то статуэтку лошади, то громадную бронзовую подкову — повесить на стенку. В конце концов мы купили серебряный браслет-подковку — но только после того как я убедилась, что блестящие камушки в нем действительно хрустальные, а не настоящие бриллианты. Это было бы уже слишком, сколько бы там денег Деймен ни выиграл.
— Теперь ты точно не забудешь сегодняшний день, — говорит Деймен, застегивая браслет на моей руке, пока мы ждем, когда подгонят машину.
— Как я могу забыть? — спрашиваю я, любуясь украшением
Деймен только пожимает плечами, усаживаясь на водительское место, и взгляд у него вдруг становится такой тоскливый, такой потерянный… Это — единственная подробность сегодняшнего дня, которую мне действительно не хочется потом вспоминать.
К сожалению, обратный путь промелькнул еще быстрее, чем дорога на ипподром. Деймен останавливает машину около моего дома, и я вдруг понимаю, что мне ужасно не хочется, чтобы день закончился.
Деймен показывает мне циферблат на приборной доске.
— Видишь — полуночи еще нет, как и было обещано.
Он наклоняется и целует меня, а я отвечаю на поцелуй с таким жаром, что чуть ли не втаскиваю Деймена на свое сиденье..
— Можно мне зайти? — шепотом спрашивает он. Его губы искушающе касаются моего уха, переходят на шею и дальше, вдоль ключицы,
А я, сама себя удивив, отталкиваю его и качаю головой. Не только потому, что Сабина уже дома и мне еще нужно делать уроки, а потому что пора, наконец, проявить гордость. Сколько можно во всем ему поддаваться?
— Встретимся в школе! — Я выскакиваю из машины, пока он не уговорил меня передумать. — Если ты еще помнишь — Бей-Вью, школа такая, ты когда-то там учился.
Деймен отводит глаза и вздыхает.
— Неужели ты собрался и завтра прогуливать? Опять?!
— В школе такая скука! Не понимаю, как ты выдерживаешь.
— Не понимаешь? — Оглянувшись на дом, я вижу, как Сабина выглядывает в щелочку между занавесками и тут же снова прячется. — Да, наверное, так же, как ты и раньше это делал. Встаешь, понимаешь ли, утром, одеваешься и идешь в школу, только и всего. Иногда удается даже что-нибудь новое узнать — если, конечно, слушать на уроках.
Едва эти слова вылетели из моего рта, я понимаю, что все — сплошное вранье. Если честно, я за весь год ничего нового в школе не выучила. Трудно чему-нибудь научиться, если все и так уже знаешь. Хотя об этом я Деймену не скажу.
— Должен же быть какой-нибудь другой способ, получше, — стонет он, с мольбой глядя на меня.
— Знаешь, на минуточку, прогуливать уроки — не лучший способ. По крайней мере, если ты хочешь поступить в колледж и обеспечить себе нормальное будущее.
И снова ложь. Всего несколько таких вот дней на ипподроме — и будущее обеспечено, да еще как! Более чем нормально.
Деймен опять смеется.
— Ладно, будь по-твоему! На какое-то время. До завтра, Эвер!
Не успела я еще войти в дом, а он уже уехал.
На следующее утро я собираюсь в школу, а Райли сидит на туалетном столике в костюме Чудо-женщины и выбалтывает секреты разных знаменитостей. Ей надоело наблюдать за причудами бывших друзей и соседей, и вот она обратила взор на Голливуд. А уж грязные подробности личной жизни звезд она раскапывает куда ловчее, чем любая бульварная газетенка. Я только и делаю, что ахаю.
— Да ты что! Не может быть! Майлз в обморок упадет, когда услышит!
— Ты себе не представляешь! — Райли встряхивает головой, так что черные кудряшки разлетаются в разные стороны. Моя сестренка принимает вид искушенной светской дамы, много повидавшей в жизни — слишком даже много. — Там все напоказ, все для виду. Нет, серьезно! Одна большая иллюзия. Такая же неправда, как и в кино, которое они снимают. И как же они стараются, чтобы сохранить в тайне свои маленькие… тайны.
— А за кем еще ты подглядывала? — жадно спрашиваю я.
Как же мне самой-то в голову не пришло? Надо попробовать подключиться к их энергетике, когда смотрю телевизор или перелистываю журнал.
— Скажи, а вот…
Я только собралась расспросить, соответствуют ли действительности последние сплетни о моей любимой актрисе, как в комнату заглядывает Сабина.
— О чем ты хотела спросить?
Я оглядываюсь на сестру — та согнулась пополам от хохота.
Кашлянув, я произношу:
— Да так, ничего. Я ничего не говорила.
Сабина странно смотрит на меня.
— Молодец, Эвер! Оч-чень убедительно! — Райли мотает головой.
— Тебе что-то нужно? — Я решительно отворачиваюсь от Райли, сосредоточившись на том, для чего Сабина ко мне пришла.
Ее зовут погостить на уик-энд, и она не знает, как мне об этом сказать.
Сабина входит в комнату. Держит спину слишком прямо, походка деревянная. Сделав глубокий вдох, Сабина присаживается на краешек кровати, нервно выдергивает ниточку из синего хлопчатобумажного покрывала. Мучительно подбирает слова.
— Джефф пригласил меня на выходные. — Она сдвигает брови. — Но я хотела сначала узнать — ты не возражаешь?
— Кто это — Джефф? — спрашиваю я, вдевая в уши сережки.
Я-то уже знаю, но все-таки лучше спросить.
— Вы виделись тогда, на празднике. Он был в костюме Франкенштейна.
В мозгу Сабины клубится вина. Ей кажется, что она — невнимательный опекун и подает мне плохой пример. Правда, на ауре все это не отражается — она такая радостно-розовая.
Я заталкиваю книжки в сумку, тяну время и решаю, как быть. С одной стороны, Джефф — не такой человек, каким она его считает. Совсем даже не такой. Правда, насколько я вижу, она ему действительно нравится, и ничего плохого он ей не сделает. А я так давно не видела Сабину счастливой… Духу не хватает сказать ей правду. Да и как такое скажешь?