Она вернулась к себе. Бона и Магда, вдоволь наглазевшись на знатных гостей, уже прибежали назад. Карен велела им вымыть пол в большой комнате и выгрести золу из очага.
– Сегодня вечером у нас будут гости, – скучным голосом сообщила она. Кто – не объяснила намеренно. И вообще промолчала все ближайшие часы, занимаясь разбором трав.
Когда стемнело, развела огонь в очаге, поставила на стол кувшин, пару кружек, плетенку с ягодами и сказала:
– Скоро будет госпожа Линетта. Можете подслушивать, но чтоб я вас не видела и не слышала.
В том, что Линетта придет еще сегодня, Карен не сомневалась. Она девушка решительная и нетерпеливая, что доказывает ее приезд. Конечно, она собиралась встретиться с Торгерном, но не застала его. Что ж, придется отдуваться за Торгерна.
Дверь открылась без стука. Линетта стояла на пороге. Карен сидела за столом. В очаге пылал огонь.
– Здравствуй, заходи, будь гостьей.
– Ты ждала меня?
– Конечно.
Линетта кивнула, адресуясь, разумеется, не Карен, а своим мыслям. Кресло стояло именно так, чтобы в него удобно было сесть, и она села, не дожидаясь приглашения.
– Будешь ужинать со мной?
– Я не ужинать к тебе пришла.
– Как знаешь. Мое дело предложить.
Надолго ли хватит этой надменной манеры держаться? Будет ли предисловие? Или сразу перейдет к главному?
– Если ты знала, что я приду к тебе, может, ты знала зачем?
– Ну, наверное, – вежливо сказала Карен, – чтобы побеседовать со мной без свидетелей.
– Да. Поэтому я и не вызвала тебя в свои покои. Мне вечно мешают. Опекают. Следят. О чем я буду говорить, ты тоже знаешь?
– Вероятно, о твоем предстоящем замужестве.
Госпожа, кажется, привыкла, что кругом нее выражаются обиняками, и мысль, высказанная прямо, хотя и достаточно деликатно, причиняла неудобство. Она отвернулась к огню, что дало возможность рассмотреть ее в профиль. Какая плавная линия носа. Да и вообще плавность – главное в ее облике.
Но миг смущения был краток.
– Да. Хотя в этом деле полно советчиков всякого рода, мудрых, опытных и знатных, я решила, что поговорить с тобой будет не лишне.
– И правильно. Потому что все эти мудрые, опытные и прочие советчики в твоем деле совершенно бесполезны.
– Потому что никто из них не владеет магией?
– При чем здесь магия? Просто мужчинам нельзя доверять вести дела, они слишком глупы. Пусть себе дерутся, но решать главное должны мы.
Линетта явно впервые слышала подобное утверждение. И это было ей лестно. Она продолжила неопределенно:
– То женщина. А то ведьма.
– Лекарка я.
– Ведьма, это все знают. Знахарки в княжеских советах не сидят. Поэтому я и хочу знать, твое ли колдовство препятствует свадьбе, или еще что.
Карен тихо рассмеялась.
– Так вот ты как думаешь? О Боже! Я – препятствую? Да я отдала бы десять лет жизни, чтоб этот брак был заключен как можно скорее!
– Ты? Какая тебе от этого выгода?
– От этого всем выгода. Тебе, мне. Твоему отцу, Торгерну. Княжеству и герцогству. Всем. Ты, конечно, можешь мне не верить. Но лучше бы поверить. Так я предвижу.
Линетта молчала, глядя на нее.
«Она презирает меня, как существо безродное, нищее и уродливое, и в то же время не может не видеть во мне ставленницу сил, которых привыкла бояться и почитать. Посмотрим».
– Тогда почему же он уехал?
Этого вопроса следовало ожидать. Но Карен не собиралась раскрывать своих мыслей.
– Он же не мог знать, что ты приедешь.
Здесь была логическая ошибка, но Линетта ее не заметила. Она перегнулась через стол. Румянец пополз от висков вниз.
– Тогда сделай так, чтоб он вернулся. – И трижды, как заклинание: – Сделай, сделай, сделай!
Карен не двигалась. Она была потрясена. С самого начала ей казалось совершенно естественным то, что Линетта хочет начать собственную игру, но когда она поняла, что причины тому вовсе не политические, ей даже худо стало. Линетта продолжала что-то говорить, Карен не слышала, лишь постепенно приходила в себя. А собственно, почему она исключила такую возможность? Если ты не женщина, то о Линетте этого не скажешь. Бедная Пасифая! Однако это работает скорее на меня, чем против…
– …скоро ночь Середины Лета и большой ворожбы. Тогда всем можно беспрепятственно покидать крепость. И если он к тому времени не вернется, ты будешь колдовать для меня! И только тогда я поверю, что ты хочешь мне помочь.
– Не проще ли послать гонца в Эгдир?
– Нет! Ты должна вернуть его силой магии. Он ничего не должен знать.
– Магия – вещь опасная.
– Я не боюсь.
Карен молчала.
– Ты набиваешь себе цену? Что ж! Если я захочу, я дам тебе золота столько, сколько ты сможешь унести.
– Если бы я захотела, я имела бы золота больше, чем твой отец и Торгерн вместе взятые. Да что мне с того? Здоровой и красивой я бы от этого не стала, ума бы золото мне тоже не прибавило. Так что хорошо подумай, прежде чем со мной расплачиваться! А что до ночи Середины Лета – мы пойдем с тобой в полночь на Громовую пустошь, куда никто из людей не ходит. Если ты решишься на это, не бери с собой никакого железа – ни кинжала, ни пряжки, ни пояса, ни заколки для волос. Там я зажгу свой костер, а что будет дальше, пусть судьба покажет.
– Ты сказала! А я сообщу тебе свою волю.
Оставшись одна, Карен продолжала сидеть за столом. Должно было собраться с мыслями. А было ей не по себе. В той картине, которую она себе нарисовала, открылась новая перспектива, и перспектива эта ее отталкивала. Но для лекаря не существует ничего стыдного и непристойного! Собственно, радоваться надо. То, что Линетта влюблена в Торгерна, мне весьма на руку… но ведь жалко же ее! Если бы она вступала в брак с открытыми глазами. Но она спит. В сущности, Карен испытывала симпатию к Линетте, несмотря на самолюбование, в которое та постоянно была погружена, как в теплую воду, и ее надменность – слишком много оснований для этой надменности, она привыкла подчинять себе, а тут надо, чтобы она мне подчинилась… Но тут мы вступаем в иную область, где явлениям трудно подобрать имя. Карен сказала правду: магия – опасная вещь, только под магией она разумела иное, чем Линетта. Есть сила, которой можно подчинить любого человека с разной степенью приложения усилий. И душу Линетты Карен могла бы закабалить без особого труда. Но она не хотела этого делать. Она дала клятву прибегать к своей силе только в крайней необходимости и при лечении болезней. Сейчас такой необходимости не было. И не только потому, что Линетта здорова. Карен ни за что и никогда не хотела проникать в чужую душу, изменять ее, чтобы ее не повредить. Магия – опасная вещь, а это и есть настоящая магия.