Тут он сам сказал:
– Не понял.
– А что ты вообще понимаешь? – огрызнулась она. – Что тебе, собственно, от меня надо, ты же давно меня не стережешь!
– Я хочу знать…
Она неожиданно смягчилась.
– Тогда не обижайся. Знать и понимать – не одно и то же. И я ведь хочу знать.
– Ты и так знаешь.
Опять эти слова!
– Ошибаешься. Я мало знаю и мало видела. Я никогда не видела моря, я никогда не видела гор. Всю жизнь я прожила в городе, стоявшем посреди плоской равнины, окруженной редкими лесами. Но я никуда не тороплюсь. Придет время, и я увижу все это и более того…
Она не закончила. Она и не знала, чем закончила бы, но тут охоту снова сорвало с места, и разговор их прервался.
Может быть, в охоте и действовал какой-то порядок, но ей он оставался непонятен, как Измаилу – ее рассуждения, наоборот, охота представала ей воплощением бессмыслицы, которая была ненавистна Карен при ее страсти к разумному ходу событий. Ветки хлестали по лицу, собачий лай повисал в воздухе. И Брондла, наверное, здесь, во всяком случае, собаки похожи на тех. Брондла, приятель Элмера. Измаила отнесло куда-то в сторону, а рядом неожиданно оказался Торгерн. Он повернулся к ней. Несмотря на шум, она расслышала, как он сказал: «Ты здесь. Ты здесь».
– А если б я бежала? – крикнула она. – Сейчас?
Послышалось ли ей сквозь переливы лая, или он действительно ответил:
– Никогда я с тобой не расстанусь!
Она придержала коня, и тут же из-за деревьев показался Измаил, и они поскакали бок о бок вслед за Торгерном, плащи раздувал ветер, поглядеть со стороны – так светлый ангел и два черных демона за плечами, а на самом деле… на самом деле…
Теперь она знала, что ей не уйти, что за ней смотрят и здесь, но все равно она старалась умышленно держаться в задних рядах охотников, и, пока шла травля, ей удалось понемногу отстать. Поэтому она не видела, что происходит впереди.
А впереди – произошло. Оффа в запале погони вырвался вперед, обогнав даже собак, и разъяренный кабан бросился на лошадь. Удар был так силен, что не только вышиб охотника из седла, но и лошадь сбил с ног. Подоспевший Катерн оказался удачливей. Ударом копья он свалил кабана. Однако Оффа продолжал лежать на земле, придавленный собственным конем, у которого была сломана нога. Катерн приказал оттащить коня и склонился над раненым. Лицо того совсем посерело, одежда успела пропитаться кровью.
– Плохо дело, – сказал Катерн.
– Не везет преемнику Элмера, – бросил кто-то в толпе охотников, которые почти все уже успели съехаться к поляне.
Катерн подошел к Торгерну.
– Плохо дело, – повторил он. – Не похоже, чтобы он мог оправиться. – И после паузы: – Прикажешь кончить?
Так поступали обычно с тяжело раненными. Однако Торгерн впервые в подобном случае медлил с ответом. Потом обернулся, словно ища кого-то.
– Ведьма? – неуверенно спросил Флоллон.
Торгерн кивнул. Флоллон махнул рукой. Карен спешилась, бросила поводья конюху и пошла по поляне, волоча за собой сумку. Следом двигался Измаил.
Засучив рукава и вынув нож, она распорола одежду и сапог, заполненный кровью (опять кровь… но ей некогда было рассуждать). Дела действительно были невеселые. Сломанные нога и два ребра – это что, гораздо больше беспокоила рана в боку. Как это его угораздило?
Верно, копытом задело… или скорее седло так воткнулось. К счастью, на сей раз сумка с лекарствами при ней, можно воздержаться от крайних методов. Измаилу она велела нарубить веток, а сама стала развязывать тесемки на сумке.
Остальные охотники молча стояли вокруг и смотрели, как она промывает раны, прикладывает к ним снадобья, накладывает повязки и лубки. Измаил помогал ей. Может, кому из охраны и приходила в голову ехидная мысль, что Измаил стал в последнее время чем-то вроде подручного при ведьме, однако посмеиваться не смели, во всяком случае, вслух. Все знали, что Измаил может избить до полусмерти, и не со зла, а просто так, для науки.
Распорядившись насчет носилок, Карен поднялась на ноги, по-прежнему с ножом в руках, и только заметила, что все смотрят на нее. Что они уставились? И ведь не Оффа их беспокоит, нет. Можно подумать, будто они в первый раз видят, что нож нужен не только для драки или еды. А и вправду, наверное. В первый раз.
А он пошел против собственного приказа. Против запрещения врачевать. Так и будет.
Обратно она ехала медленно, сгорбившись от утомления. Рядом – Измаил, чрезвычайно довольный тем, как все сложилось. Думала ли Карен о том, что он может стать ее преемником? Смышлен, памятлив, не гнушается работы… Но нет, нет. И не только из-за собачьей преданности Торгерну, хотя из-за нее тоже. И не потому, что он плохой. Он не плохой. И не хороший. И неизвестно, каким он станет – добрым человеком или злобной сволочью, более опасной, чем его хозяин. И то, и другое возможно.
– А ты еще говорила – зачем тебе на охоту, – услышала она его голос. – А он велел – и был прав. Значит, у него было предчувствие. Он знает, что ты везде нужна.
– Почему это? – подозрительно спросила Карен.
– Потому что ты все можешь, – убежденно сказал он.
– Неужели и ты веришь этим дурацким слухам?
– Дурацким слухам я не верю. Я верю, что ты все можешь. Или хочу, чтоб ты все могла. Я еще не разобрался.
Она взглянула на него исподлобья.
– Чего ты хочешь? Ты же ничему от меня не учишься.
Он пожал плечами.
– Мне нравится с тобой говорить. Потому что когда ты говоришь, то все понятно. А когда замолкаешь, то я сразу перестаю понимать – вот как это может быть?
Карен не ответила. О Господи! Одному важно, что я и так все понимаю, другому – что, когда я говорю, все понятно ему.
Между тем Измаил со своей странной логикой уже перешел на другое.
– Вот и нож мой пригодился. Я тебе еще меч добуду.
– Зачем? Нож мне нужен, как любому лекарю, а меч ни к чему.
– Меч всякому человеку нужен, – поучительно сказал он. – А мы идем на войну.
– На какую еще войну? – Она резко распрямилась.
– Как на какую? – Он снова пожал плечами. – Война и есть война.
Она хлестнула коня, оставила Измаила позади.
Значит, война все-таки затевается? И втайне от нее? Однако, возможно, еще не поздно, еще можно вмешаться, пока все неопределенно? Или – уже определенно, только Измаилу все равно, с кем воевать? Узнать. Повернуть.
Узнать ничего не удалось. Вернулись в крепость уже затемно, и почти до утра Карен пришлось пробыть около Оффы, прежде чем она смогла удостовериться, что опасность миновала. А назавтра – новое известие. Торгерн незамедлительно отбывает в Малхейм, чтобы осмотреть городские укрепления, а потом, вероятно, в крепость Эгдир на западе княжества – по той же причине. И это после слов «Никогда я с тобой не расстанусь». То есть она как бы и осталась при нем – в крепости, носящей его имя, а он – вне сферы ее влияния, в городе.