— Впечатляет! — сказал Фонарщик, оценивая взглядом дом. — Как тебе, Гаррет?
— Сложно.
— В смысле?
— В смысле выбраться оттуда.
— Но ты же мастер в таких делах. Не так ли?
— Угу. Но от этого дело не становится проще. Где Сурок и Эграсса?
— Наверное, притворяются деревьями, вот мы их и не замечаем, высказал предположение Кли-кли. — Спрятались они, Гаррет, спрятались. Или ты думаешь, чго два парня, постоянно крутящиеся вокруг дома на пустом участке земли, не привлекут к себе никакого внимания?
— Ну, раз спрятались, тебе их и искать. Я в прятки играть не собираюсь.
— А вот и найду! Потому как не такой дурак, как некоторые! — сказал наш мудрец и решительно принялся крутить головой.
Естественно, гоблин никого не нашел. Если эльф захочет, чтобы его не увидели, его не увидят. Да и Дикие, в особенности их разведчики, всегда славились хорошей маскировкой и умением спрятаться даже там, где спрятаться казалось бы, невозможно (например, в огромном пчелином дупле). Без хорошего умения спрятаться в Безлюдных землях, так и кишащих не слишком дружелюбными созданиями, делать нечего.
Сурок с Эграссой двумя призраками вынырнули из зарослей кустов, растущих возле стены, огораживающей поместье. Я вообще не подумал бы, что в таких кустах могут сидеть два здоровых воина.
— Вы припозднились, — поприветствовал нас Сурок.
— Еще бы! Вас сам Х'сан'кор не сыщет! — сказал я, передавая радостно пищащего линга хозяину. — Не узнали, кому принадлежит дом?
— Нет. А вы?
— Нет, — ответил Угорь. — Все тихо?
— Как на погосте. По крайней мере, через эти ворота из дома никто не выходил, но где-то за час до рассвета туда въехало семь всадников. В кустах удобно, мы там хорошую берлогу соорудили, и с дороги ее не видно, так что заступайте. Можете спокойно сидеть, ворота оттуда видны как на ладони.
— Удачи, — пожелал воинам немногословный Угорь и направился к кустам. Он нырнул в какую-то щель, и ветки тут же скрыли его с наших глаз.
— Пошли, Гаррет. Чего ты пнем на улице торчишь? — позвал меня Кли-кли.
— Слушай, Кли-кли, — запротестовал я. — Ведь ты говорил, что мне надо только осмотреть дом, и все. Уговору, что я должен лезть в кусты, не было!
— Ну какой же ты все-таки вредный! — уперев руки в бока, сказал маленький шут. — Почему я должен тебя постоянно уговаривать, словно ты дите малое?
— Ладно, ладно, — примирительно поднял я руки. — Сдаюсь, только не ной!
— Вот так-то лучше! — победно пропищал шут и скрылся в кустах.
Я последовал за ним, успокаивая себя мыслью, что, пока Миралисса не узнает, чей это дом, и не придумает с Алистаном, как нам в него пробраться, мне все равно телать нечего. Разницы никакой — что в кустах лежать, что в трактире сидеть. Правда, в трактире нет надоедливого Кли-кли, зато там есть Миралисса.
После того как призрак Вальдера спас меня в Харьгановой пустоши от багрового летуна, темная эльфийка поглядывала на меня с очень большим интересом. Я не рассказал ей, да, впрочем, и никому другому, что-в моей голове живет дух мертвого архимага. И после событий, произошедших на пустоши, играл роль круглого дурака: мол, не знаю я, что тогда произошло и как я спасся! Не знаю, чье это было желание — мое или Вальдера, — но рассказывать эльфийке о том, что действительно произошло возле старого оврага, я наотрез отказывался и всячески избегал разговоров на эту скользкую тему.
За ночь Сурок с Эграссой и Медком постарались и создали великолепное укрытие. Если смотреть со стороны дороги, то кусты казались нетронутыми, но стоит только попасть внутрь зарослей, и тут же оказываешься в уютной зеленой берлоге с примятыми ветками и травой. Места в ней было достаточно для того, чтобы спокойно уместилось два человека. Нас, конечно, было не двое, а четверо, но Кли-кли не отличался крупными размерами, а я немного потеснился, и мы вполне удобно разместились в этом наблюдательном пункте.
Фонарщик тут же улегся на траву, сунул мне под бок сверток с мечом, выдрал травинку, взял ее в зубы и принялся наблюдать сквозь ветки «крыши» за облачками, плывущими по небу. Прекрасное занятие для тех, кто желает быстренько заснуть.
Угорь занялся делом — он наблюдал за воротами, ведущими в дом, и лишь мы с Кли-кли страдали от жуткой скуки. Непоседливый гоблин ни минуты не мог посидеть спокойно, и чем дольше мы находились в засаде, тем сильнее он маялся от тоски.
— Сам сюда залез, теперь терпи, — со злорадством произнес я.
Гоблин лишь осуждающе хрюкнул и прилег на травку рядышком с Мумром. Шут тоже принялся считать пролетающие над нами облака, но вскоре ему это надоело, и не прошло и пяти минут, как он заерзал, пихнул меня ногой в бок и подполз к Угрю.
— Никого? — с любопытством прошипел Кли-кли.
— Никого, — односложно ответил гарракец, не отрывая взгляда от ворот.
— А-а-а… — разочарованно вздохнул гоблин, затем снова пихнул меня ногой в бок и опять стал считать облака, не обращая внимания на мой не самый доброжелательный взгляд.
Через десять минут вся история повторилась. Пинок в бок, ползком к Угрю, вопрос, ответ, разочарованное "А-а-а…", пинок в бок.
На третий раз я не выдержал:
— Кли-кли! Ложись на место, или я за себя не отвечаю!
— Да я просто на минутку к Угрю!
Пинок в бок. Я рассвирепел и попытался в ответ пнуть шута, но тот каким-то немыслимым образом разминулся с моей ногой и, радостно хихикнув, показал мне язык. Что ж, — я подожду, когда он пропрыгает обратно!
— Никого?
— Никого.
— А-а-а… Ой!
Кли-кли хотел вернуться на место, но Угорь, не глядя на гоблина, прижал его рукой к земле:
— Лежи здесь.
— Но почему?!
— Хватит Гаррета задевать.
— Ну я же любя! — попытался оправдаться Кли-кли.
Воин не ответил, и шут, надувшись от смертельной обиды, обозвал меня ябедой, но перечить Угрю не посмел и остался на месте.
Время тянулось бесконечно. Мумр жевал травинку, Кли-кли задремал, сморенный бездельем, я отлежал себе бок и перевернулся на другой. Лишь Угорь все так же неподвижно, как и два часа назад, наблюдал за воротами. Движения и каких-либо признаков жизни там не наблюдалось. Несомненно, они охранялись, и охранялись хорошо, раз тут живет кто-то из воинственной ранненгской дворянской братии, но отсюда никаких стражников мы не видели.
По истечении третьего часа Угорь зашипел:
— Наконец-то!
Я встрепенулся и, аккуратно отодвинув ветку, посмотрел на ворота. Два стражника, видно из личной охраны хозяина дома (на их одежде были вышиты какие-то эмблемы, хотя с такого расстояния я их не мог четко разглядеть), торопливо раскрывали тяжелые створки ворот.