Я попыталась найти в этом что-нибудь обнадеживающее. Даже охотники Черного Креста могут иной раз разумно общаться с вампирами.
— Девушка, которую мы видели сегодня ночью, не может быть членом никакой жестокой банды. Лукас, она сама была перепугана до смерти.
Он снова на меня посмотрел, и в его темно-зеленых глазах появилась настороженность. Мы уже не раз говорили на эту тему, и это никогда ни к чему хорошему не приводило.
— Некоторые вампиры по-настоящему опасны, Бьянка, — произнес Лукас спокойно.
— А некоторые нет, — так же спокойно ответила я.
— Теперь я это знаю. — Лукас откинул голову к стене, и я заметила в его взгляде усталость. Он был на три года старше меня, но в прошлом году я эту разницу в возрасте не замечала, а вот сейчас его взрослость бросалась в глаза. — Есть плохие вампиры, которых необходимо остановить. Мы их останавливаем, поэтому я говорю себе, что занимаюсь в Черном Кресте праведным делом Но если мы ошибаемся насчет этой девушки, если мы вообще когда-либо ошибались, хотя бы один-единственный раз! — я не знаю, что с этим делать. И не знаю, как отличить при охоте одного вампира от другого.
Я хотела бы помочь ему, но не знала как. За дверью послышались шаги, причем они быстро приближались.
— Я вхожу! — крикнула Дана и только потом открыла дверь. Заглянув в лазарет, она нахмурилась. — Ну ничего себе! Я-то думала, что помешаю безумному сексу, как у мартышек. Надеялась, что хоть одним глазком на это посмотрю — за свои-то труды.
Я побагровела. Лукас закатил глаза.
— Мы оставались наедине не дольше пяти минут, Дана.
— Пора научиться ковать железо, пока горячо. Потому что уединение и это место никак не сочетаются. — Дана встала в дверях и уперлась обеими руками в косяк. — Мы собираемся опять туда съездить. Кейт и Эдуардо решили продолжить охоту, пока вампирша не убежала слишком далеко.
Продолжить охоту? О нет.
— Они же говорили, что сегодня не будет никакого патрулирования. — Лукас нахмурился. — Снаряжение не готово, некоторые даже не одеты...
— Вот поэтому нас и натаскивают собираться быстро, приятель, — Дана усмехнулась, глядя на меня. У нее один передний зуб слегка находил на другой, отчего улыбка казалась очаровательной. — Бьянка может остаться здесь, в тепле и покое. А ты, я и все остальные едем.
— Дана! — Лукас умоляюще посмотрел на нее. Такой взгляд мог растопить любое сердце. — Мы не виделись с Бьянкой несколько месяцев. Брось, а?
Этот взгляд заставил бы меня растечься лужей, но на Дану он не подействовал.
— Ты же знаешь, мне все равно, но Эдуардо и Кейт даже слышать ничего не хотят. Тебе повезло, что ей вообще разрешили увидеть это место. Черт, когда ты прислал тот сигнал бедствия, Эдуардо чуть не перевел нас в режим строгой изоляции!
Лукас вздохнул и посмотрел на меня.
— В общем, мы пролетели. Но это ненадолго. Мы скоро вернемся.
— Сколько нам достанется, столько и хорошо. И этого хватит.
— Пора двигаться, Лукас. — Дана попятилась. — Короче, даю вам еще две минуты, а потом вернусь сюда, чтобы собрать аптечку.
— Спасибо, — сказал Лукас.
Я быстро улыбнулась Дане, и она вышла.
Как только дверь закрылась, Лукас поцеловал меня, очень нежно, сжатыми губами, но едва губы наши разъединились, он снова прильнул ко мне, уже крепче. Теплый прилив чувств снова начал захлестывать меня, и я хотела притянуть его к себе, но мы не могли забывать, что Дана стоит за дверью. Лукас просто прижался лбом к моему лбу и обхватил мое лицо ладонями.
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
Он еще раз поцеловал меня, отпустил, выпрямился и крикнул:
— Дана, теперь мы твои!
— Мне не нужна твоя девушка! — прокричала она в ответ. — Только аптечка!
Снаружи засмеялись, но смех прозвучал по-доброму. Может, Эдуардо и видел во мне досадную помеху, но все остальные в Черном Кресте, кажется, были искренне рады за нас с Лукасом. Я никак не могла постичь, как охотники на вампиров могут быть такими... ну, славными, что ли.
С нами все будет хорошо, сказала я себе. Я справлюсь. Правда, я уже здорово проголодалась, но если кто-нибудь из Черного Креста увидит, как я пью кровь, они сначала разделаются со мной, а уж потом начнут задавать вопросы. Может быть, завтра у меня получится перекусить тайком или хотя бы вылить кровь из термоса. Если придется, я дотерплю до вечера субботы.
Лукас протиснулся мимо Даны к узкой лесенке. Занимаясь делом, она улыбалась, но на меня не смотрела, полностью сосредоточившись на своем задании: торопливо засовывала бинты и марлю в небольшую пластмассовую коробку.
— Ты как, Бьянка, в норме? Все хорошо?
— Наверное, — ответила я. — И часто вы этим занимаетесь? Ну, выезжаете на охоту, вот как сейчас?
— Ты говоришь «выезжаете», как будто у нас есть большая база, куда мы все возвращаемся, когда с работой покончено. В основном мы переезжаем с места на место. Направляемся туда, где мы нужны. У некоторых есть собственные дома, куда они время от времени заезжают, но у большинства — нет. У меня нет. — Помолчав немного, она добавила: — У Лукаса тоже. Полагаю, тебе он об этом не говорил.
— Да у него и возможности такой не было.
— Я все время забываю, что вы и поговорить-то больше не могли после той истории прошлой весной. Должно быть, это тяжело.
— В общем, да.
— Он хороший парень. — Дана закрыла пластмассовую коробку и посмотрела на меня, на этот раз серьезно. — И не из тех, кто на каждом углу треплется о своих чувствах. Я его знаю лет с двенадцати, и ты единственная девушка, из-за которой он потерял голову. Ну, просто на случай, если тебе интересно.
— Спасибо.
Конечно, мне было очень приятно это слышать, но сейчас меня гораздо больше, чем любовь, волновали другие проблемы. Я все вспоминала ту вампиршу с ее обломанными ногтями и робкой улыбкой. Может быть, прямо сейчас Черный Крест не представляет для нее угрозы, но она все равно в опасности. Такая потерянная и одинокая — еще одно существо, униженное миссис Бетани.
Неужели и со мной такое может случиться? Я вздрогнула. Никогда! У меня всегда будут родители и друзья, а может быть, даже Лукас.
Но это не меняет того факта, что встреченная мною девушка подвергается огромной опасности со стороны друзей и семьи Лукаса. От такой несправедливости меня затошнило. Но что может поделать Лукас? Что могу сделать я?
Ответ возник внезапно, пугающий, но неотвратимый. Мне потребовалась ровно одна секунда, чтобы решить:
— Я еду с вами.