— Ты не виноват.
— Думаешь? — спросил Дейн.
Билли не нашел, что ответить. Следовало бы, хорошо бы, можно бы. Они сидели в кабинете погибшего тевтекса и смотрели на поврежденные картины.
— Где лондонманты?
— Паникуют, — отозвался Билли. — Должно быть, Гризамент уже зашевелился и скоро найдет нас. Они думают, что надо просто охранять кракена, пока не минует эта ночь. Вот и весь план.
— Бред собачий, а не план.
— Знаю, — согласился Билли.
— Да. Сколько раз они собираются предсказывать наступление той самой ночи? Если Пол еще не сдался Тату, ждать осталось недолго. Или Госс и Сабби найдут его, или Гриз сожжет мир первым.
Где-то что-то капало. Дейн говорил в ритме падающих капель.
— Итак, — сказал Билли.
— Итак, мы сами сделаем эту ночь той самой ночью. Бежать и скрываться не будем. А перенесем войну на территорию Гризамента. Это из-за его плана все загорится, по какой угодно причине, хочет он этого или нет. Значит, избавляемся от него, а когда его не станет… — Дейн отряхнул с ладоней воображаемую пыль. — Проблема решится.
Билли поневоле улыбнулся.
— Мы даже не знаем, где он. У него и оружейники, и монстропасы, и черт его знает какая бумажно-чернильная магия, а что у нас? — сказал он, уже почти не ощущая абсурдности произносимого им. — Не пойми меня неправильно, я бы с радостью…
— Помнишь, как мы нашли тевтекса? Как по-твоему, почему он тянулся к алтарю?
В церкви собрались последние кракенисты — человек двадцать: старые и молодые женщины и мужчины, в самых разных одеждах. Кусочек Лондона, ослабевший от горя. Крошечная команда из вялых новобранцев отошедшей в прошлое веры, которые пережили собственную религию.
— Братья и сестры, — пробормотал Дейн. — Это последний отряд кракенистов, — сообщил он Билли. — Больше никто сюда не вернется.
Алтарь, конечно же, представлял собой массу резных присосков и переплетенных щупалец. Дейн нажал на несколько выступов в определенном порядке.
— Вот за чем тянулся тевтекс, — сказал он.
Рука тевтекса была вытянута вовсе не в прощальном жесте, не в попытке приблизиться к богу. Вставная секция алтаря развернулась. Дейн медленно отвел книзу металлическую пластину.
За ней было стекло. За стеклом что-то хранилось. Мощи кракена. Билли ахнул, пораженный зрелищем. Алтарь приходился ему по грудь. И почти весь был заполнен клювом.
Билли видел такие не раз: отчасти напоминавшие клюв попугая, искривленные — злобно и вызывающе. Но самый крупный из тех, что ему попадались, уместился бы в его ладонь, а этот принадлежал архитевтису — гигантскому десятиметровому спруту. Этот клюв простирался от пола до груди Билли и мог бы открыться достаточно широко, чтобы его проглотить. Если бы хитиновые края сомкнулись, они могли бы переломить ствол дерева.
— Он укусит меня, — мечтательно сказал Дейн. — Просто куснет. До крови.
— Что? Что, Дейн? Зачем?
— Остаемся только мы. Мы — последний оплот.
— Но зачем?..
— Чтобы мы могли напасть.
— Что? — спросил Билли; Дейн объяснил ему.
Защитники последнего рва — такое встречалось не впервые. Под холмом всегда спал какой-нибудь король. Пражский Голем — хотя это плохой пример, — проспав самым позорным образом, не услышал, как его призывали. Любой культ из всех, существовавших в Лондоне, надеялся на свои собственные заготовки, на своих тайных духов, своих спящих паладинов, готовых вмешаться, когда стрелки часов подойдут к двенадцати. У кракенистов имелись свои берсерки. Но все добровольцы, избранные для выполнения последнего священного долга, погибли прежде, чем тевтекс смог их обратить. Поэтому последний корпус кракенистов следовало сформировать из служек, церковных функционеров, уборщиков и рядовых прихожан.
Что есть сущность спрута, как не инакость, непостижимость? Зачем такому божеству понимать тех, кто печется о его славе? Зачем ему что-либо предлагать? Что-либо вообще?
Кракены не стремились никого вознаградить, и, как говорили верующие, это отличало их, среди прочего, от алчной авраамической триады: жить — богу служить, «я возьму тебя в рай, если будешь мне поклоняться». Но все равно, кракен дарует им такое преображение, благодаря случайному сочетанию благоговения, токсинов и веры. Жить — осьминогу служить.
— Двадцать бойцов, укушенных кракеном: не так уж мало. Теперь все зависит от нас. Мы должны сделать так, чтобы эта ночь настала, и управлять ею, — сказал Дейн. — И мы не одиноки, правда? Есть еще лондонманты и лондонские антитела. Они будут трусить и стонать, но все же. Раз мы приступаем к делу, у них есть два варианта: присоединиться или попытаться сбежать. Удачи им в этом. Плюнь на Фитча и поговори с Саирой. Она все устроит.
— Зачем ты хочешь, чтобы я… — Билли запнулся. — Ты и впрямь думаешь, что можешь бросить вызов Гризаменту?
— Давай устроим последний крестовый походик, а?
— Думаешь, мы сможем победить? Думаешь, ты его одолеешь?
— Рискнем, — сказал Дейн.
Билли уже знал о таких раскладах, знал, какие тут действуют правила. Он колебался — но, судя по тому, что он знал, уклониться не было шанса.
— Это… оно ведь убьет вас, верно? — сказал Билли тихо, указывая на клюв.
Дейн пожал плечами. Несколько секунд оба молчали.
— Его укус нас изменит, — ответил наконец Дейн. — Я не знаю. Мы не должны были становиться носителями такой силы. Хотя это славный путь.
Билли попытался найти нужные слова.
— Дейн, — сказал он, глядя на невозможно огромные челюсти. — Я прошу тебя не делать этого.
— Билли.
— Серьезно, тебе нельзя… Тебе надо…
Дейн был охвачен безумным рвением. Если не считать совершенных им невероятных поступков вместе с их причинами, он вел себя довольно обычно. Типично английское благочестие. Было странно открывать в нем это — как странно было бы узнать о вежливых, строго одетых прихожанах любой деревенской церкви, что они тоже готовы умереть за свою веру.
— Подожди, — сказал Билли. — А что, если у тебя не получится? Если не получится, падет наша последняя линия обороны!
— Билли, Билли, Билли… — Дейна не беспокоило, выживет ли мир. — Завтра ночью, Билли. Я знаю, где Гризамент.
— Откуда?
— В городе не так много старых чернильных заводов, приятель. Я послал Вати на разведку, когда он в последний раз очнулся. Там почти везде есть статуи.
— Они ведь не настолько глупы, чтобы оставить статуи там?..
— Да, но фигур по городу довольно много. Поэтому те места, где их нет, куда Вати не может проникнуть, тоже дают ценную информацию. Значит, кто-то прилагает усилия для их охраны. Я знаю, где Гризамент, и, черт побери, он не будет ждать. Завтра, Билли.