— Поучительная история, — сказала я. — Интересно, что в ней может считаться правдой?
— Обижаешь! Мой предок был одним из тех, кто грабил сокровища крепости. И всё видел своими глазами. Поэтому и не решился взять меч. Но он надеялся, что по прошествии веков кто-нибудь из его потомков что-нибудь придумает.
— Грабитель! — фыркнул Хэм. — Нашел чем удивить. Моим предком был великий завоеватель Тортилла, прозванный Ясной Холерой…
— Это у купчишки-то?
— Спокойно, бахадуры! — поспешила сказать я, прежде чем Хэм ляпнул еще что про свое происхождение. — Лучше скажи мне, благородный Бизяв — птица и впрямь железная?
— В этом нет никакого сомнения. Разве иначе Феникс прожил бы столько веков? Сдох бы давно.
— Стало быть, если я тебя правильно поняла, программа у Феникса такая: в крепость он всех впускает свободно. А выпускает только тех, у кого нет меча.
— Куда уж правильней.
— А подменить меч нельзя?
— Интересная идея! — оживился Ахок, молчавший чуть не всю дорогу.
Но Бизяв покачал головой.
— Думаешь, он не почувствует разницы? Страж из того же железа, что и меч, между ними должно быть родство!
— Бредни и домыслы! — уперся Ахок. — Как может железо что-то чувствовать?
Препирательства побратимов прервал Хэм, привставши на стременах.
— Народ! Впереди деревья какие-то!
— Вот еще подтверждение правдивости моей повести, — сказал Бизяв. — Это роща чинар, там, слышал я, есть родник. Крепость должна быть неподалеку. Наша семейная легенда утверждает, что герои, ходившие за мечом, делали здесь последний привал перед последним переходом.
— Мне не нравится слово «последний», — заявил Ахок.
— Неважно, — сказала я. — Солнце садится. Давайте и мы сделаем привал, заодно обсудим дальнейшие действия.
В роще оказалось довольно мило. Из под корней старой могучей чинары бил родник. Трава под деревьями не успела сгореть, как в степи. Верблюдам это очень не понравилось, бахадуры не стали затаскивать их в тень. Судя по тому, что поляна не была истоптана, охотников до Рубила давно не находилось.
После того, как мы разостлали дастархан и поели белых лепешек с зеленью, дыни, пахлавы, бастурмы и запили всё это чаем (Хэм тщетно ждал, когда начнется балдеж), пришла пора говорить о деле. Бахадуры согласились с этим, хотя и с явной неохотой.
— Многие века храбрые воины пытались взять меч, но не преуспели, — сказал Бизяв. — Значит, надо измыслить хитрости и уловки.
— Разве мы уже не измыслили хитрость? — ответил Ахок. — Нужно подменить меч.
— Можно попробовать. Но в странах заката, откуда мы прибыли, говорят «Хорошо иметь две тетивы на одном луке».
— Ты предлагаешь застрелить Железного Феникса? — удивился Бизяв.
— Это выражение означает, что нужно иметь хитрость про запас. Хотя ты почти угадал, бахадур. Меч рубит всё, что угодно, не так ли?
— Верно.
— Значит, железо он тоже рубит. Никто не пытался зарубить страж-птицу, потому что она из железа. Обычным мечом, действительно, железа не проймешь. Но не этим.
— Погоди! Стало быть, один из нас подменяет меч. Другой, если уловка не удалась, рубит Железного Феникса… Но нас здесь гораздо больше, чем нужно, чтоб осуществить этот замысел.
— Неизвестно. К тому времени, когда выяснится, удалась первая хитрость или нет, кто-то может погибнуть. Так что идти нужно всем.
— Это нечестно! — возопил Бизяв. — Вас двое, а мы одни! Мечите жребий среди себя, кому идти в крепость, а иначе мы не согласны!
Мне это предложение было на руку, но для вида я некоторое время упорствовала, после чего согласилась. И вряд ли стоит объяснять, кому выпал жребий. Хэм не возражал, не кричал, что всё подстроено (а оно и было подстроено), поскольку ему заранее было известно, что меч Рубило надлежит добывать мне, а подробности его не интересовали.
Затем Бизяв отвел Ахока в строну, и побратимы некоторое время шептались, бросая в мою сторону косые взгляды. Я как ни в чем ни бывало, занималась уборкой и мытьем посуды. Хэм завернулся в попону и задремал.
Ахок подошел и заявил, гордо задрав бороду:
— Мы тут посовещались, и я решил, что именно я заменю свой меч на волшебный. Но тогда получается, что, как бы ни повернулись события, один из нас остается рядом с тобой безоружным. А нам известно, что ты — кудесница из кудесниц, искусная в обмане, распутница, хитрица, развратница и обманщица…
— Ну, я про себя и не такое слышала.
— …опасность из опасности и бедствие из бедствий, нечестивая по вере, непокорная никакой религии.
— Это уже ближе к теме.
— Короче, мы требуем, чтобы ты, идя в крепость, оставила здесь меч, самострел, и кинжал, чтоб не опасаться нам от тебя удара в спину.
— А иначе не будет никакого совместного похода, — подхватил Бизяв. — Мы же знаем теперь, как поступать, а наши верблюды доскачут быстрее ваших лошадей.
Я долго молчала, потом глухо произнесла.
— Вы победили, бахадуры. — И опустила голову. Пусть себе так и думают.
К полудню перед нами открылась сумрачная громада заброшенной крепости, нависающая над изломанными берегами.
Хэма мы оставили в чинаровой роще. Перед этим я торжественно передала ему свой меч, арбалет и кинжал, и Хэм, хороший мальчик, не ляпнул про всё остальное. И, благословясь, оседлали своих четвероногих.
Вода в озере была прозрачной и в то же время темной. Что означало такую глубину, что солнечные лучи не могли пронизать даже в самый жаркий летний день. При каждом порыве ветра на волнах плясали тени циклопических зубчатых стен.
— Вижу! — воскликнул Ахок. — Вижу его!
— Что ты орешь? Уж не вселился ли в тебя злой дух пустыни Ишак-Мамэ? — недовольно заявил Бизяв.
— Железный Феникс! Он на воротах!
— Ну и что? Я уже давно его вижу.
Я тоже разглядела очертания фигуры над надвратной башней. Издалека страж-птица казалась статуей. По мере приближения — тоже. Ваятель сделал Железного Феникса похожим на орла, только по моим прикидкам, он был больше самого крупного орла раза в четыре. Оставалось утешаться, что до самого маленького дракона он всё же не дотягивал. Весь он — от железного клюва до растопорщенных перьев — был осыпан рыжеватой пылью. Возможно, магическое железо со временем тоже ржавело. А может, это и в самом деле была пыль, скопившаяся за те десятилетия, когда Железного Феникса никто не беспокоил.
Ворота в крепости были выломаны — во время ли того достославного штурма или позже, — и путь был открыт. Но мы не торопились этим воспользоваться. Пустые глазницы Железного Феникса были устремлены поверх наших голов, но кто знал, что таилось за ними!