Впрочем, куда подевались девы Мелиты, или, по крайней мере, некоторые из них, выяснилось на следующий день. В храм Никкаль явилась делегация из младших жриц и танцовщиц во главе с некоей Ахсой. Они были облачены в рубища взамен соблазнительных платьев, волосы их, обычно завитые и пропитанные благовониями, были неровно острижены, взлохмачены и присыпаны пеплом, и не осталось на них никаких украшений. Они пали на колени перед матерью Теменун и просили прощения за то, что погрязли в грехе служения ложной богине. Теперь они осознали всю глубину своих заблуждений, и хотели принести публичное покаяние, дабы потом найти прибежище в под сениью храма Госпожи Луны.

Сцена была на редкость трогательная, и заставила неискушенных зрителей пролить слезу, а искушенных – оценить красоту исполнения. Мать Теменун дозволила новообращенным пройти через обряд покаяния, а некоторых – Ахсу в том числе, обещала лично наставить в вере.

На другой день в дом Паучихи прислали прислужницу из храма – но с поручением князя Иммера. Он требовал немедленной встречи.

И Дарда явилась.

Они встретились, как обычно, в храме Никкаль. Мать Теменун от присутствия уклонилась. Иммер же просто исходил злобой.

– До чего же приятно, что госпожа изволила нас посетить! И как тебя отныне прикажешь величать? Паучиха? Или княгиня Дарда? А может, государыня царица? То-то я смотрю, ты без посоха!

– Я слишком привыкла полагаться на этот посох, – ответила Дарда, оставив без внимания предыдущие слова. – Приходится обходиться без него. А вот меч мне еще понадобится.

Она впервые пришла на встречу с мечом. Но Иммер был слишком зол, чтобы пенять ей еще и за это.

– Я много раз мог тебя уничтожить, и без особого труда, но удерживался, потому как считал, что пользы Каафу от тебя все же больше. А я всегда думаю о пользе Каафа. Однако и моему терпению есть предел… теперь, когда разгромили храм Мелиты.

– Разве я приказала сделать это?

– Открыто – нет. Но толпу подстрекнул Хариф. А всем известно, что он – твой любовник.

– Но не слуга. Ему я тоже ничего не приказывала .

– Ну, конечно, – ядовито протянул Иммер. – Хариф – святой, человек божий…

– Хариф – негодяй. Как я и ты. Как все, обладающие властью.

Это замечание странным образом отрезвило градоправителя. Он уселся поудобнее, выпил вина, глубокомысленно хмыкнул. Когда он снова заговорил, голос его звучал совсем по-иному.

– Я-то все думаю, почему ты не захватываешь город, хотя это в твоих силах. А у тебя вот, значит, какие планы. Одного Каафа тебе недостаточно!

Дарда промолчала.

– Что же, если ты не собираешься выдергивать из-под меня мое кресло, позволь дать тебе несколько советов. По-дружески. – Он усмехнулся. – Как князюь – княгине. Кааф ты можешь подчинить. Тебя здесь знают, тебя здесь ценят. Но как только ты выйдешь за стены Каафа, все изменится. Это будет война, Пау… Дарда. А ты даже не представляешь себе, что это такое. Не спорю, с оружием ты хороша. Лучше всех, наверное. Но война не сводится к тому, чтобы махать мечом. И тебе никогда не приходилось командовать отрядом больше чем в тридцать человек!

– Когда ты направлял меня защищать границу, тебя не очень беспокоило то, что я не умею воевать.

– Я направлял тебя против разбойников, а не против армии. Ты имеешь хоть малейшее представление о действиях тяжелой пехоты, о боевых колесницах? У Криоса все это есть, и сверх того, что бы о нем не думали, у него многолетний опыт! И сколько бы горожан и пастухов не увязалось за тобой, это тебе не поможет!

– Верно. Но в Каафе, помимо купцов и ремесленников, есть люди, чей воинский опыт не уступит опыту царского полководца. И которые знают, как справляться с тяжелой пехотой и боевыми колесницами. Если они будут на моей стороне, удача от меня не отвернется.

Иммер сморщился. Пропустил сквозь пальцы заплетенную в косички бороду. Дарда. не называя вещи своими именами, достаточно прямо предложила ему, царскому наместнику, принять участие в восстании против правящей царицы. И, удивительное дело, это его не оскорбило. Напротив – он только сейчас это ощутил – его оскорбляло то, что до сих пор ему не предлагали поучаствовать в том, что затевается. И вообще затеяли без него. Но сразу решиться он не мог. Не так это было просто.

Дарда молчала, не торопя его. У нее в запасе был веский довод: "я когда-то спасла твое состояние, честь твоего дома, и, может быть, жизнь" – и далее рассказ, как именно. Но она не хотела его использовать. Потому что этот довод, сделав Иммера ее союзником, одновременно превратил бы его во врага. Он бы никогда ее не простил. А мстительность – это сила, не признающая преград. Теперь она узнала это по себе.

Иммер перестал мучить бороду и посмотрел ей в лицо.

– Я не могу ответить сразу. Я должен посоветоваться со своими людьми.

У него была отличная память. У Дарды – тоже.

И двое негодяев, делившиех власть в Каафе, рассмеялись.

ДАЛЛА

– Откуда она взялась, эта самозванка? – брюзгливо спросил Рамессу.

Далла отвернулась. Она прекрасно знала ответ, но ничто на свете не заставило бы ее заговорить.

Катастрофа в Маоне оказалась лишь прелюдией к новому обвалу бедствий. Никому ничего нельзя поручить, все подвели ее, и безмозглый дурак Бихри, трус и предатель… но Далла все же верила, что, обрубив концы, обеспечила себе некоторую безопасность. Так нет же! Пришло известие о восстании в Каафе. И о той, которая его возглавляет…

– Какая разница? – сухо ответил Криос. – Мне наплевать, существует ли она вообще. Этот жирный негодяй Иммер – вот кто главный виновник. Всегда был хитер. Его затея, не сомневайся.

Рамессу кивнул.

– Доселе никто из градоправителей не рискнул посягнуть на верховную власть. Они все бы тогда перегрызлись. Но с этой историей о законной наследнице Иммер получает сильное преимущество. Он ведь как бы не за себя сражается, а за справедливость. Нирцы просто помешаны на справедливости.

Далла взглянула на своих советников почти с благодарностью. Объяснение Рамессу звучало правдоподобнее самой правды. И если в Зимране примут на веру то, что говорит царский казначей – а они примут, столица привычна к интригам – то она спасена. Если только…

Если мятежники не победят.

– Неважно, что он придумал, – Криоса гражданские рассуждения Рамессу не волновали, – Важно, что Кааф – пограничное княжество. Иммер со своим дурацким восстанием открывает Дебену и Хатралю дорогу в Нир. Ему бы сидеть за городскими стенами, тогда б он хоть сколько-то продержался. А он в наступление решил поиграть…

– Иммер не может воспользоваться обходной дорогой? – осторожно полюбопытствовал Рамессу.

– Через горы? Он не настолько глуп. Вот те, из долины Корис, – вполне могут.