— Что?
— Открытку. Ну, я в тот вечер был слегка расстроен… выпил. Тогда мне это показалось хорошей идеей…
— Хорошей идеей?! — взревел полковник. — Когда вы это сделали?
— Ну… не так чтобы давно.
— Когда?!!
— В первый вечер, как приехал. Понимаете, мне было одиноко… и я пошел в кафе, а там — стойка с открытками…
— Вы… глупый бестолковый самодовольный малообразованный недисциплинированный мудакоподобный человекообразный объект не достойный оперативной разработки! — полковник выговорил это на одном дыхании. — Что вы еще успели натворить?
— Ну… если вы спрашиваете…
* * *
Для самозванца главное — знать меру.
Грегори выключил просмотр и положил «Никон» на стол. Фотоаппарат увесистый, особенно по сравнению с мыльницами, с которыми Грегори раньше имел дело — обрезиненный кирпич из магниевого сплава глухо стукнулся о лакированную поверхность. Грегори покачал головой. И зачем мне только понадобилось в это влезать?
Снимать президента, ага. Для «Дикой природы», ага.
Идиотская «легенда».
Затылком он чувствовал ледяную струю — кондиционер работал на полную. Только здесь, в номере, можно спрятаться от жары — на улице днем лучше вообще не появляться, сердце начинает сбоить, словно погруженное в тяжелую вязкую воду…
Удушье.
Грегори покачнулся, вцепился пальцами в край стола. Закрыл глаза. Спокойно, спокойно, ты что-нибудь придумаешь.
Это снова случилось. Как тогда, со снимком Дианы…
Сердце трудно, с усилием толкнулось в груди. Грегори почувствовал подступающую тошноту. Весь этот город, вся эта Африка… зачем он здесь? Только для того, чтобы быть задушенным плотным и скользким, как подушка с искусственным наполнителем, телом жары? Или… Грегори беспомощно посмотрел на фотоаппарат, чернеющий на столе, как надгробный памятник «тайному экстрасенсу». Или — если эти снимки увидит тот же капитан Мендоса — быть выведенным во двор и застреленным в затылок?
Они ведь и руки могут отрубить. Грегори видел такое в новостях. Отрубят и напишут «Без комментариев».
Грегори поднял голову. Номер перед глазами раскачивался.
Надо уезжать. И плевать, чего от него хочет полковник Хитроу.
Впрочем… Грегори почесал лоб. В наше время для борцов за свободу предусмотрен запасной вариант…
* * *
Закончив набирать, Грегори секунду помедлил. Вперед! Решительно нажал на ввод, закрыл ноутбук и откинулся на кровати. Теперь все — ничего не изменишь. Теперь это увидит весь мир. Спамеры за свободу, ага…
В следующее мгновение в дверь номера осторожно постучали.
— Вам сообщение, — сказали за дверью. Грегори открыл защелку, перед ним стоял курьер.
— Грегори Пил? — деловито осведомился курьер. Под красной курткой на нем был серый армейский комбинезон. Странно, подумал Грегори.
— Да, а что вы хотели?
В следующее мгновение в лицо ударила струя из газового баллончика. Темнота.
* * *
— Руки держать за головой, — предупредил «Мирохранитель» и вышел, прикрыв за собой дверь.
Они остались наедине. Такого огромного негра Грегори видел только в повторе передачи «Лучшие игры НБА».
— Мое имя Сайлас Баргас, — сказал негр.
Видимо, предполагается, что Грегори должен его знать? Рок-звезда? Может, баскетболист? Но чернокожий явно ждал реакции — ну и лицо у него. Страшный, как из фильмов ужасов. Может, он знаменитый актер? Грегори смог только кивнуть и выдавил:
— Очень приятно.
— Вас зовут Грегори, верно? — негр смотрел на него живым глазом, но чуть искоса. — Располагайтесь и ничего не бойтесь. Вы у меня в гостях.
Где-то я это уже слышал, подумал Грегори.
— Да. Спасибо.
— Что вы обычно делаете, когда вас загоняют в угол?
Не самый обычный вопрос для похитителя.
— Что? — Грегори почесал подбородок. — Обычно я вызываю морскую пехоту и бомбардировочную авиацию…
Сайлас смотрел на него со странной серьезностью.
— Шутка, — сказал Грегори, смутившись. — Не очень удачная, извините.
— И как, помогает? — хрипло спросил Сайлас. Было страшно его слушать.
— Что помогает?
— Морская пехота.
— Кхм. — Грегори открыл рот, закрыл. — Не очень. Я такое только в фильмах видел, — признался он. — Там стоит кому-то попасть в руки террористов, сразу вызывают морскую пехоту, вся президентская рать ходит на ушах, огненный закат, и с авианосцев взлетают самолеты. Правда, — Грегори замялся. — Как оказалось… я не знаю, по какому номеру звонить.
— Вы же американец.
— Я из Портленда. А… можно мне опустить руки?
— Нет.
— А… а зачем вы меня сюда привезли?
Негр достал из кармана рубашки бутылек. Открыл его и высыпал на ладонь горсть белых капсул.
— Продолжайте, — велел он Грегори. — Так что произойдет, если вы позвоните в консульство и скажете, что вас похитили?
* * *
— Что вы видите на этих снимках?
Сотни фотографий. Изможденные люди в полосатых робах за колючей проволокой, надпись готическими буквами на табличке. Американский солдат времен Вьетнама наставляет в затылок стоящему на коленях пленному пистолет. Атомный гриб над городом. Грегори вздохнул, его мутило.
— Смерть, — сказал он тихо. — Везде смерть.
— Неправильно. Это жертвоприношение, — сказал Сайлас. — Зачем, по-вашему, была атомная бомбардировка, а до того сожженный Дрезден и Токио? Сотни тысяч мирных жителей погибли в пламени… Зачем были нужны немецкие концлагеря? Зачем ваши соотечественники американцы с лупой бегают по глобусу, выискивая, где бы еще сбросить бомбы?
Сайлас помолчал.
— Это жертвоприношение, — сказал он наконец. — Все очень просто. Вы приносите богам жертву. И страна живет хорошо. Но есть одна мелочь. Одна важная мелочь. Нужно при этом быть тем, кто приносит кого-то в жертву. И жертва должна быть невинна. Понимаете? Иначе как боги разберутся, кто здесь жрец, а кто жертва? — великан вскинул голову. Страшный и неумолимый. — Почему Германия, не смотря на ужасающее поражение во Второй Мировой, потом так развернулась? Мировая держава! Почему, спросите? Жертвы. Японцы, убившие сотни тысяч китайцев и прочих азиатов, сейчас живут почти в золотом веке?
— То есть, всегда есть тот, кто приносит жертву… — понял Грегори. — Это важно?
— Да. Причем делает это сознательно. И не солдат. Невинных людей. Боги ценят, чтобы сознательно. Они старые и примитивные — ты мне, я тебе. Натуральный обмен.