* * *
Выносить общество Легри было непросто. Командор Роберт Мак Дули клял настырного француза во все корки — разумеется, мысленно; а тот все не унимался: расхаживал с важным видом, заложив руки за спину, — и говорил, говорил, не переставая; сыпал нелепыми догадками и строил еще более нелепые планы, не давая сосредоточиться… Наконец командор решился на крайнюю меру. Курить на воздушных судах строго запрещалось, но Мак Дули изредка, пользуясь своим положением, пренебрегал этим правилом. Страсть к хорошему табаку являлась, пожалуй, единственной слабостью «железного Роберта», и не было в команде «Немезис» человека, который позволил бы себе осудить командора. Спорран, традиционная поясная сумка, входившая в шотландский национальный костюм, служила отнюдь не только для красоты. Порывшись в ней, командор извлек на свет внушительную трубку и жестянку с табаком, неторопливо набил чашечку и чиркнул спичкой. Поплыл голубоватый дымок; Легри остановился на полуслове, потянул носом — и обернулся на командора.
— Боже милостивый, сэр Роберт! Что за… Что это вы курите?!
— Это? О, это латакия! — Мак Дули пыхнул трубкой и выпустил густой клуб дыма. — Предпочитаю сирийскую кипрской: богаче и мягче вкус.
— Отвратительный запах! — пробормотал Легри. — Словно горелое тряпье…
— Великолепный табак! — возразил командор. — Истинный аромат Востока. Его коптят в дыму высушенного верблюжьего навоза, чтобы придать смеси особую пикантность. [4]
Легри издал утробный звук и рванулся прочь. Мак Дули невозмутимо затянулся и бросил взгляд на дежурного офицера. Лицо того покраснело от еле сдерживаемого хохота — дежурную шутку командора знали все, до последнего матроса, но от этого она не становилась менее забавной.
Скоро, однако, находившимся на мостике стало не до веселья. Бледный, с трясущимися руками пилот — жалкая тень того летчика-аса, что покинул сорок минут назад палубу «Немезис», срывающимся голосом докладывал подробности постигшей их катастрофы. Командор молча смотрел на него. И не верил ни единому слову — просто не мог поверить; но экипажи еще двух вернувшихся аэропланов подтвердили сказанное, слово в слово. Притихший Легри с беспокойством поглядывал на шотландца: отдай тот приказ прекратить погоню — не помогут ни верительные грамоты, ни угрозы, ни поддержка верного телохранителя. Да и что они смогут вдвоем против команды воздушного линкора. Фальконе, разумеется, будет только рад — предатель, отступник…
— Слушай мою команду! — грянул командор. — Всем службам — боевая готовность! Штурман, поднять «Немезис» на максимальную высоту! Машинное отделение — полный вперед! Старшим офицерам явиться в штурманскую. — Взгляд его остановился на Легри. — А теперь, сэр, я хочу знать все о нашем противнике! Все, о чем вы соизволили умолчать.
Воздушный линкор словно очнулся от безмятежной дремы. Загудело газовое пламя: длинные ряды горелок расцвели желто-голубыми опаляющими цветами. Забурлили котлы, пар рванулся в калориферную систему, а оттуда, дополнительно разогретый, под высоким давлением ударил в цилиндры, толкнув поршни двигателей. Многофутовые лопасти горизонтальных воздушных винтов дрогнули и пришли в движение. Одновременно стали уменьшаться в размерах исполинские секционные баллоны, поддерживающие с двух сторон корпус «Немезис». Лишний газ стравливался, и хитроумный внутренний каркас менял конфигурацию: секции вдвигались одна в другую, жесткие пластины оболочки сгибались в тех местах, где были соединены эластичными перемычками, подобно исполинскому оригами. Площадь парусности уменьшилась, упала и подъемная сила баллонов — эту роль взяли на себя горизонтальные пропеллеры. Расход топлива в боевом режиме, естественно, возрастал многократно — но линкор выигрывал в скорости и маневренности, становясь чем-то средним между обычным дирижаблем и летающими конструкциями «тяжелее воздуха». Техникам двигательного отсека приходилось нелегко. Им нужно было учитывать множество величин: изменяющийся при взлете и посадке аэропланов вес корабля, плотность окружающего воздуха, температуру и влажность за бортом, направление ветра. Машинное отделение «Немезис» напоминало скорее лабораторию: стекло и полированная бронза множества циферблатов, усовершенствованные стационарные арифмометры, грифельные доски для записей, ажурные вентили, медные раструбы переговорных устройств — и выгравированные в металле таблицы плотностей и объемов, используемые для вычислений. За каждым маневром линкора стоял напряженный труд: воздухоплавание предъявляло к людям куда более высокие требования, чем мореплавание. Венцом технической мысли был крытый черным шеллаком куб размером с хороший платяной шкаф — миниатюрная счетная машина Бэббиджа, одна из двух. Другая находилась в штурманской и служила для навигационных расчетов; но сейчас вычислитель молчал — офицеры «Немезис» сосредоточенно разглядывали карту.
— Как видите, джентльмены, задача нам предстоит непростая, — завершил вводную Мак Дули. — Рапорты пилотов вы все слышали, краткую информацию о том, кто нам противостоит, — тоже. Прошу высказываться.
— Если верить мистеру Легри — не обижайтесь, сэр… То там, на корабле, мало что не сам сатана! — скептически усмехнулся один из офицеров.
— У вас есть иное объяснение краху нашей эскадрильи? — поднял бровь Мак Дули.
— Все верно, — сипло произнес француз и закашлялся. — Он и впрямь дьявол в человеческом обличье; и повелевает такими силами, которые не привидятся даже в самом страшном кошмаре.
— Но в остальном этот ваш Инкогнито — обычный человек? — уточнил командор. — Он ест, пьет, спит? Его можно убить?
— Да, разумеется… — Легри устало потер лоб. — Если только удастся захватить его врасплох.
— Ночная операция… — задумчиво произнес кто-то. — Атаковать их в темноте.
— Вслепую? — возразили ему. — И у нас больше нет «Стимфлаев», переоборудованных под тяжелые бомбы, — а идти в атаку силами «Немезис» означает подставить его под удар.
— Авиагруппа будет следовать за целью вне пределов досягаемости; по словам пилотов, это около мили.
Атака начнется в густых сумерках — и с разных направлений. — Голос говорившего звучал напряженно: и он, и остальные прекрасно понимали — если Инкогнито наготове, шансов вернуться у летчиков будет мало. — Переоборудовать все машины под тяжелые бомбы; задействовать ради подготовки всех механиков…
Старший штурман достал из обитого бархатом футляра курвиметр. Зубчатое колесико проехалось по карте.
— Если цель будет идти прежним курсом и с прежней скоростью, то достигнет берегов Нового Света спустя четверо суток. Можем успеть.
— Поддерживаете предложение, Кларенс? — спросил Мак Дули.
Первый помощник задумчиво прищурился.
— Их судно может погружаться, сэр. Что, если они попросту уйдут под воду, завидев наши аэропланы? Я бы так и сделал на месте их капитана. Вся операция должна быть молниеносной; сможем ли мы достичь такой внезапности? Разве что спрятаться в облаках.