— Эй! Выпустите меня отсюда! Джонатан, открой! — донесся вдруг сквозь электрическое шипение слабый голос; по металлу забарабанили кулаки.
— Вы что, не слышите?! Откройте! — Ласка вцепилась пальцами в плечо инженера.
Лидделл обернулся, лицо его покрывала испарина.
— Уже слишком поздно! Процесс нельзя остановить!
Камера теперь была похожа на колонну холодного голубого огня. Треск стоял такой, что закладывало уши. В воздухе распространилась резкая озоновая вонь, пол под ногами вибрировал и содрогался.
— Я не хочу умирать! Выпустите! — Вопли несчастного резонировали в тесной металлической камере, рождая жуткий эффект. Стрелка большого манометра на приборной панели ушла в красный сектор. Спустя несколько секунд сработали автоматические клапаны — и перегретый пар хлынул внутрь колокола. Истошные крики страдальца невозможно было вынести. Ласка изо всех сил прижала ладони к ушам, но заглушить эти звуки, казалось, невозможно. Лидделл прикусил губу. Вопли Робина меж тем перешли в визг — уже совершенно нечеловеческий: его тембр, казалось, минует органы слуха, ввинчиваясь прямиком в мозг. Ласка присела на корточки, обхватив себя руками, не в силах даже двинуться с места: жуткий звук парализовал ее волю. Она так и не поняла, когда все закончилось, — а может, просто потеряла на время сознание, выпав из реальности. Во всяком случае, вдруг оказалось, что ужасные крики прекратились, а сверкающее кольцо замедляет движение. Вот оно повернулось в последний раз — и остановилось. Зашипел сбрасываемый пар.
— Ну как? — В дверь просунулась голова Стерлинга. — Готово?
— Мощности едва хватило, — недовольно поморщился инженер.
— Что поделать, старина; корабль поврежден…
Ласка слышала их голоса как сквозь вату. Лидделл надел толстые стеганые рукавицы, отпер засовы и отворил дверцу камеры. Оттуда повалил пар; а в следующее мгновение девушка заметила в глубине пульсирующее розовато-голубое свечение: это билось сердце новосотворенного призрака.
Капитан посторонился, и в «родильню» вошли двое «стим бойз». Ласке показалось, что они ступают с некоторой торжественностью. Подойдя к колоколу, призраки осторожно извлекли на свет своего нового товарища. Он с трудом сохранял очертания: составляющий его тело пар то и дело расплывался, терял форму — чтобы в следующий миг вновь обрести антропоморфные черты.
Стерлинг ухмыльнулся:
— Ну прямо как пирожок из печки! Ничего, скоро придет в норму — у них это быстро… Джонатан, Лэсси, позаботитесь о теле?
— Да, конечно…
— О каком теле? — не поняла Ласка.
Лидделл указал на камеру. Девушка всмотрелась. На полу колокола лежал скрюченный труп. Человека, обваренного паром, ей уже доводилось видеть: перед внутренним взором живо встал Петрик с белыми невидящими глазами. Но этот мертвец был не просто обожжен; он был сварен заживо! Ласке почудилось, будто она различает запах мясного бульона. К горлу подкатил комок рвоты; невероятным усилием воли она сдержалась — и облокотилась о переборку, чтобы не упасть. Перед глазами все плыло.
— Ладно, я сам займусь этим, — вздохнул инженер. — Принесите-ка мне суровых ниток.
Тело Робина погребли по морскому обычаю: зашили в кусок парусины, привязали к ногам прогорелую решетку колосника и бросили за борт. Волны Гудзона сомкнулись над ним.
* * *
Стерлинг в то утро напрасно боялся повторной атаки «Немезис». Матросов и офицеров воздушного линкора занимали другие дела. Горячка боя схлынула — и пострадавшие в полной мере ощутили боль от ран и ожогов. Корабельный лазарет не смог вместить всех; ряды матрацев были разложены в коридорах, ярко-розовую обожженную плоть обкладывали хлопком, смоченным в масле, чтобы хоть как-то уменьшить страдания. Запасы морфия истощались с пугающей быстротой: добрая четверть имевшихся в распоряжении Мак Дули людей оказалась выведенной из строя. В этих условиях командор принял единственно возможное решение.
— Мы прекращаем преследование, сэр! — заявил он французу. — Люди нуждаются в медицинской помощи, а «Немезис» — в ремонте.
Легри обвел налитыми кровью глазами офицеров. Ответные взгляды были весьма недвусмысленны. Вслух никто не обвинял его в трусости — однако презрение на многих лицах читалось весьма явственно: вояки не собирались скрывать свои чувства. Как некстати он погрузился в морфийные грезы! Но ему нужно было отдохнуть от этого постоянного, выматывающего все нервы напряжения! Просто необходимо. Вступи он сейчас в конфронтацию с Мак Дули — и, вполне возможно, поменяется местами с Фальконе, а то и чего похуже: этим людям не впервой принимать жесткие решения.
— Каковы ваши дальнейшие планы, сэр? — с подчеркнутой вежливостью осведомился Легри, смирив обуревавшие его эмоции.
— Мы берем курс на Новый Йорк. Манхэттенская военно-морская база окажет помощь в ремонте и восстановлении судна.
— База? — удивился француз. — В Новом Свете есть наша военная база?
— Разумеется, есть, и не одна; но эта — крупнейшая из всех, — пожал плечами командор. — Земля Чудовищ принадлежит Империи, держать здесь гарнизон необходимо…
Легри задумчиво прищурился. Получить в свое распоряжение несколько военных кораблей было заманчиво; это увеличивало шансы на успех его миссии. Но и отпускать «Немезис», на что, безусловно, рассчитывал командор, он не собирался. Быть может, действуя одновременно с воды и с воздуха, удастся наконец прихлопнуть ненавистного Инкогнито…
— Как много времени понадобится на ремонт? — бросил он.
— Понятия не имею! Мы еще даже не оценили в полной мере нанесенные повреждения…
— Необходимо закончить его в течение трех дней, — не допускающим возражений тоном заявил француз.
— Вы хоть понимаете, что такое «Немезис»?! — взорвался вдруг Мак Дули. — Или вы думаете, будто на базе сыщется ангар для воздушного корабля таких размеров?! Я уже не говорю о потерях в команде! Где, по-вашему, мне взять квалифицированных воздухоплавателей, механиков, артиллеристов!
— Сэр! Мне еще раз предъявить свои полномочия? Линкор должен быть готов к выполнению миссии не позднее, чем спустя три дня… Хорошо — четыре, ввиду крайних обстоятельств; но не более! Я не требую от вас полного восстановления боеспособности; достаточно, если он сможет уничтожить врага.
Предупреждая возражения, Легри резко развернулся и покинул мостик, чувствуя спиной ненавидящие взгляды. Плевать! Плевать на этого клоуна в клетчатой юбке, на шайку тупиц-офицеров и на весь этот дурацкий воздушный корабль — лишь бы добраться, наконец, до проклятого Инкогнито и отправить мерзавца в страну теней.
Загудели пропеллеры. Туман взвихрился, вспух исполинским бутоном — и над его бледными покровами воспарила «Немезис». Набрав высоту достаточную, чтобы штурманы ясно различали на горизонте зарево большого города, линкор величаво двинулся ему навстречу. Легри у себя в каюте впал в мучительное раздумье. Он вновь потерпел поражение — хотя, казалось бы, все шансы были на их стороне. Требовалось что-то еще, какая-то мелочь, мизер, которого все время не хватало. Ах, если бы он присутствовал на мостике в тот миг, когда Мак Дули отдал приказ открыть огонь! Какая некомпетентность, какая непроходимая тупость — ограничиться всего лишь двумя выстрелами! Надо было разнести это корыто ко всем чертям! Интересно, почему Осокин не применил свои способности на этот раз? Не счел нужным?! Ну уж нет! Ни один человек на свете не может быть столь хладнокровным сукиным сыном! А вдруг его прикончило тем, самым первым, выстрелом? Ах, какой соблазн поверить в это! Но нет, нет, слишком уж хорошо все оборачивается. А что, если его вовсе там не было?! От этой мысли француз покрылся холодным потом. Почему бы и нет; что может быть проще — погрузиться в шлюпку и двинуть к берегу, оставив компаньонов отвлекать внимание. Но в таком случае фрау Мантойфель назвала бы другие координаты. Пифии не ошибаются… Тут Легри припомнил заданный им вопрос — и похолодел. Погода. Чертов прогноз погоды — вот на что ответила пифия! Координаты они вывели сами, исходя из логических предпосылок; и рассуждения оказались верными. Но что, если все случившееся этой ночью было напрасным?!